- Кто это спрашивал?
- Я - послышался спокойный голос дяди Александра, который сидел на невысокой ограде, окружавшей сельсовет.
- Вам непонятно?! - грозно рыкнул чекист на дядю.
- Ни, нэ понятно, - продолжая сидеть, спокойно ответил дядя.
- Не понятно?! - еще грознее прорычал человек в коже.
- Нэ понятно, - так же спокойно ответил дядя.
- Взять его! Отправить к заложникам! Посидит, поймет! - распорядился председатель тройки, обращаясь к красноармейцам, которые стояли позади толпы селян.
В толпе зашумели. Раздались выкрики: "За что же брать?" "Что уже и спросить нельзя?" Шум нарастал. Становился явно враждебным. Трое красноармейцев, добравшись до дяди, стояли не решаясь ни на что. Физически они не могли действовать, так как были сжаты толпой, которая теперь могла обезоружить их в любой момент.
- Раззойдись!! - заорала "кожа". - Разойдись!! Прикажу применить оружие!
Красноармейцы, стоявшие позади толпы, взяли оружие на изготовку. Защелкали затворы. Толпа бурлила. Выкрикивали: "Не пугай, мы пуганые! Выпусти заложников! Нэ трогай Лександру!" В это время раздался спокойный голос дяди Александра: "Расходитесь, люди добрые, а то у них хватит разуму, щоб стриляти!" Толпа стала расходиться. Дядю увели. Когда стемнело, я пробрался к сельской "кутузке", в которой сидели заложники и через стенку поговорил с дядей. На мой вопрос, действительно ли их расстреляют, дядя коротко ответил: "На всэ воля Божа".
Утром по селу пронеслась весть - "Чека" уехала. Толпы людей бросились к "кутузке". Заложники были живы. Что произошло никто не мог сказать. Говорили, что этот председатель "тройки" меньше трех последовательных партий заложников не расстреливал. Почему в Борисовке расстреляли только одну, и "тройка" уехала тайком это осталось тайной. Но в селе долго говорили о расстрелах, которые проводят "тройки" во всем нашем степном крае. И кровь лилась беспрерывно. Говорили об особой массовости расстрелов в Ново-Спасовке (теперь село Осипенко). Очевидцы утверждали, что по склонам оврага, над которым расстреливали, кровь текла ручьями, как вода.
Я не верил этим рассказам. Считал, что с Ново-Спасовкой так поступить не могут, поскольку село это героическое. Оно в 1918 году восстало против белых и сопротивлялось около восьми месяцев. Вызволила его из окружения армия Махно. И село отблагодарило "батьку", дав в состав его армии два хорошо вооруженных и закаленных в боях стрелковых полка. Вот потому и не верилось. Думалось, как же может революционная власть так поступать с борцами за революцию. Но все оказалось, как я узнал впоследствии, правдой. В Ново-Спасовке был расстрелян едва ли не каждый второй мужчина. Власти рассудили иначе, чем я. Они думали, что те, кто восстал против белых, могут восстать и против красных. И упредили эту возможность массовыми расстрелами.
