Эта метаморфоза очень меня заинтересовала. И я долго выпытывал у дяди Александра, как же это произошло.
* Значит и мий батько и Вы теж Григоренкы?
Он подтвердил.
- И Аказемы тоже Григоренкы?
- Так.
- А чому ж йих называют Аказемамы?
- Та то по вуличному.
- А чому ж Григорэнков Зосимовых по вуличному не кличут?
- Та може тому, що богати. А може причепитися ни до чого було.
Мне хотелось знать именно - почему мы "Черногорци". На этот счет дядя смог высказать лишь предположение, ничего достоверного. Он говорил: "Може тому що наш рид мав дуже чорне волосся. Твий дид, наприклад, був ще чорнишый, чим твий батько. А може наш пращур був дийсным черногорцем. Наш батько росказував, що його дид осив в степу, вийшовши з Запорижжя. В Запорижжя ж йшли Вильнолюбиви люди з усёго свиту. А в Запорожьи був звычай давати прызвище залэжно вид того звидки прибув козак - з Басарабийи - Басараб, з Сэрбийи - Сэрб и т. д. То коли б наш пращур прибув з Чорногорийи, йому й имья - Чорногорэц.
Поступив в школу, я был на вершине счастья. Появилось занятие, которое я любил. Появились сотоварищи по школе. Прежде всего, брат моей матери Алеша Алексей Семенович Беляк и его друзья - Илька Лапа, Сашка Хулапа, Денис Патяка. Но счастье в одиночку не ходит. Пришло и большое горе. Ушла из дому мачеха. Не выдержала таки. Ушла в том, в чем была одета. Даже бабушку это подрубило. Она притихла и, видимо, ждала ее возвращения. Она говорила: - Никуда не денется. Придет, все ее вещи здесь. - Но мачеха не пришла. Где она? Как дальше шла и как закончилась ее жизнь, мне неизвестно.
Когда она только что ушла, я часто плакал втихомолку, вспоминая о ней. О, как она тогда нужна была мне. Я часто вспоминал ее слова в ту памятную ночь: "Пэтра жалко, пропадэ вин серед них". И я, вспоминая школьные свои беды, шептал: "Мамо, мамо, дэ ж ты!" А дела в школе у меня были совсем плохи. В силу того, что рос я одиночкой, друзей в классе у меня не было. Да и сходиться с ребятами я не мог. Был очень застенчив. А застенчивость могла казаться отчужденностью. Выглядел я, отчевидно, букой. Вместе с тем в моей внешности наверняка было нечто смешное, т. к. я был рыжий, яркорыжий, можно сказать красный, а лицо почти сплошь покрыто веснушками. Ребята в классе все были старше меня - не менее, чем на год-два, а некоторые на три-четыре года. К тому же я был не по возрасту маленьким и слабосильным. Ну, а дети, как известно, склонны к тому, чтобы поиздеваться над теми, кто слабее, особенно если у них есть какие-то смешные черты.
