Петруша вскочил со стула и начал прохаживаться по комнате.
Наташа, заметно встревоженная началом разговора Петруши, почти не слыхала последних слов его. Мысли ее заняты были совершенно другим.
Петруша остановился перед нею.
- Знаешь ли, - продолжал он, - если кто-нибудь немного может понимать меня, так это разве Григорий Алексеич… по крайней мере мне так кажется.
Наташа не приобрела еще искусства владеть собою. Лицо ее вдруг изменилось при этом имени, и она с любопытством взглянула на брата.
- У Григорья Алексеича сердце теплое: поэтическая сторона жизни доступна ему, но, кажется, и в нем начинает остывать юношеский пыл, энергия убеждения, и он начинает расходиться с новым поколением. А это жаль, очень жаль! Он тоже воображает, что знание жизни приобретается только одним опытом… старческая, пошлая мысль!.. но я все-таки уважаю этого человека и всегда охотно протягиваю ему руку. В нем есть хорошие стороны. Это один из немногих людей, которые в случае нужды могут быть полезны… Ах, жизнь, жизнь!.. не многим дается ее светлое понимание… Да!.. а люди не легко и не вдруг познаются!.. А я, однако, с первого раза умел оценить Григория
Алексеича… Ему я даже обязан тем, что узнал тебя.
- Как это? - спросила Наташа.
- Без него я не подозревал бы того, что ты способна к развитию, к воспринятию высших идей. С тех пор как он здесь, ты сделала огромный шаг. Ты многим обязана
Григорью Алексеичу.
Петруша взял снова руку сестры и еще крепче прежнего пожал ее.
- Ты любишь его, Наташа! признайся мне. Я вижу все - и должен сказать тебе… эта любовь радует меня, потому… потому что она совершенно разумна.
Наташа молчала. Она не могла произнести ни одного слова, если бы и хотела отвечать на вопрос Петруши. Грудь ее тяжело и неровно дышала, а сердце болезненно билось.
- Признайся мне как другу, как духовному брату, - говорил неотвязчивый Петруша с экстазом, - о, я свято сохраню твою тайну, я не оскорблю деликатность твоего чувства; я не захочу нагло ворваться в святилище твоего сердца для того, чтобы напрасно возмущать его… Ты любишь Григорья Алексеича? скажи мне.
- Да, да, - прошептала Наташа, задыхаясь и закрывая лицо руками…
Долго оставалась она в таком положении. Петруша смотрел на нее, скрестив руки на груди и усиливаясь как можно более придать значения и важности своей физиономии, и когда Наташа открыла лицо и решилась взглянуть на брата, он обнял ее и потом как-то вдохновенно начал поводить глазами.
