«Тхайув», — вдруг подумала Гхава. К чему и зачем появился вдруг этот «тхайув», она не знала.
— Ну ладно, — тем временем говорила Тетьлен. — На вот полтинник. А то приходи вечером, поужинай.
— Спасибо, — ответила девчонка. — Я если Пашука не найду.
— Ну пока, Тань.
Вот как. Не Тхайув, а Тань. Впрочем, еще вполне может быть, что и Тхайув.
Поглядев на зажатый в кулаке обмусоленный полтинник, Тань направилась за угол. Гхава подозревала, куда — к другой лотошнице, торговавшей ужасной едой, которую ррау, обыкновенно не болевшие желудком, никогда не решились бы есть. Люди ели.
Гхава нервно встряхнулась и тридцать семь лучей, исторгаемых ее взглядом, отпустили девчонку. Но Тань запала в память молодой ррау и потом часто виделась ей. Желтая неприятность хватала человечку, усталы и простуды облепляли ее, — Гхава вскрикивала и металась в полусне, жгучим негодованием высокородной выжигая вокруг себя все слабое и зловредное.
Снова наступил май, и желтая неприятность, прежняя или другая, ходила по вокзалу туда-сюда.
Над головой Гхавы пронеслась холодная тень, захлопали крылья, и на асфальт спланировал демон. Она не обернулась, но дух внял ее приветствию и ответил. Потом демон вздохнул и уселся рядом, скрестив ноги.
Гхава смотрела. Творилось интересное.
Желтая неприятность поймала синюю, задушила ее и теперь неопрятно ела, разбрызгивая водянистую лиловую слизь. Кости соперницы она тоже съела, раздробив мелкими, но стальной крепости зубами.
На глазах исчезал ее горб, поднималась голова и пальцы теряли длину. Когда желтая облизала их, окончив трапезу, вместо восьми фаланг на них было пять. Поев, она сразу похорошела телом. От высокого горба осталась только сутулость, кожа натянулась, из-под балахона выглянули тонкие щиколотки.
— А что будет, когда она станет совсем красивая? — спросила Гхава.
— Закуклится и выйдет полуденицей, — демон пожал плечами.
— Почему ты ее не извел?
— Позапрошлой весной целая кладка в камере хранения вылупилась, не углядел, — сумрачно пробурчал дух Ярославского вокзала, — ну и разбрелись, пожрали все, что могли. Уж я за ними гонялся! В поте лица своего, как хомо сапиенс. Со мной даже эти чуть было разговаривать не стали. Все лето мучился, — думал, переловил. Ан хрен.
— А почему ты сейчас ее не задавишь?
— Она сама меня задавит, — нервно сказал демон. — Пускай с ней ангелы разбираются. Это уже не мои дела.
Гхава видела ангела один раз, и он ей не понравился. Она не была чувствительна к красоте, хотя отличала ее от безобразия, а ангельский свет и подавно был ей неведом. Печальноокий лик ангела необъяснимым образом напоминал морду желтой неприятности.
