Уорнер Бельмонт тоже поднялся.
— Пойдемте перекусим чего-нибудь, — предложил он, к удивлению Лин.
— Мне не хотелось бы мешать вашей компании, — быстро ответила Лин.
Он покачал головой.
— Моя «компания» состоит из единственного человека, и вряд ли я доберусь до нее сейчас. — Он кивнул на Еву Адлер. — Мы старые друзья, и сегодня вечером я сопровождаю ее. Однако сейчас она во мне не нуждается, а больше я не знаю здесь ни единой души. Я буду очень признателен вам, если хоть вы меня пожалеете.
Ответить на это было нечего, и Лин молча последовала за ним. Народу было много, но он отыскал свободный столик для Лин, а сам отправился добывать кофе и сандвичи.
Шум вокруг них достиг крещендо, но они разговаривали мало. Допив кофе, он попросил у Лин разрешения закурить. Склонившись над зажигалкой, осторожно спросил:
— Скажите, разве вы не говорили, что собираетесь выйти замуж вскоре после отъезда из Бродфилда?
— Говорила.
— Значит, вам пришлось отложить свадьбу? Извините. Жаль, конечно.
— Свадьба не отложена. Помолвка расторгнута. — Голос ей самой показался хриплым и неестественным.
Пауза.
— Мне очень жаль, — искренне произнес Уорнер Бельмонт и осторожно добавил: — Расскажите мне, что случилось?
— Рассказывать почти нечего. Произошло то, что, видимо, иногда происходит. Мой жених встретил за границей другую девушку и сказал мне об этом.
— Но ведь вы очень скоро собирались пожениться?
— Да.
Снова молчание. Лин молила Бога, чтобы он избавил ее от банальных утешений, что все утрясется. Она могла принять их от Денниса, хорошо знавшего ее. Но в устах Уорнера Бельмонта это было бы неуместным.
Однако он лишь задумчиво произнес:
— Видимо, вы очень любили этого человека?
Она промолчала.
— Это нарушило все ваши планы. Думаю, вам бы хотелось сейчас отдохнуть, а потом? Что вы собираетесь делать потом? Вы вернетесь в Бродфилд?
— Нет, — резко ответила она. — Только не это.
— По крайней мере, вы собираетесь работать медсестрой?
— Нет, точно нет. Я хочу заняться чем-то новым, сменить окружение. Может быть, уехать за границу.
— Да? И чем заниматься?
— Я… я еще не решила.
Его взгляд посуровел.
— А что вы умеете?
— Да в общем-то ничего. — Обескураженная этим безжалостным допросом, она сделала нетерпеливый жест: — Неужели вы не понимаете, что я не могу вернуться в Бродфилд — меня же будут жалеть все, кто знал меня раньше! Это так просто — работа, которую я любила, пока была счастлива, потеряла для меня всякий смысл!
Она презирала себя, что все так объясняет ему. Ведь он все равно не поймет.
