59. А кстати, почему вы прочитали эти его показания по книжечке? В каких дальних краях обретается ныне сам Красс? Или из отвращения к неприбранному своему дому он поспешил назад в Александрию? Или он копоть со стен соскребает? Или же - всего вернее!- этот забулдыга попросту пьян до бесчувствия? Я-то еще вчера собственными глазами видел его здесь, в Сабрате, посреди площади - и был он с тобою, Эмилиан, и рыгал тебе прямо в лицо! Спроси у своих подсказчиков, Максим,- хотя такой забулдыга лучше известен кабатчикам, чем подсказчикам!- и все же снова скажу, спроси, не видали ли они где-то здесь Юния Красса из Эи,- они не станут этого отрицать. Вот пусть Эмилиан и представит нам сего честнейшего юношу, коего свидетельство служит ему столь надежным подспорьем. Ты сам видишь, который теперь час: без колебаний скажу, что Красс или давно уже храпит пьяный, или по второму разу парится в бане, отмываясь от хмельного пота, чтобы не опоздать к послеобеденной попойке. Итак, Максим, он здесь, а с тобою переговаривается письменно не потому, что сохранил еще стыд и не осмеливается, не краснея, лгать тебе в глаза, но скорее потому, что не смог хоть ненадолго воздержаться от винопития, чтоб хоть этого вот часа дождаться на трезвую голову.
Впрочем, еще вероятнее, что сам Эмилиан постарался не являть такого свидетеля суровому твоему взору, дабы ты, чуть завидев, не прогнал бы с очей долой эту мерзкую тварь, эту гнусную и догола ощипанную образину,этакого парня, который в его-то молодые годы плешив теменем, гол подбородком, глаза у него слезятся, веки вспухли, челюсть отвисла, губы слюнявые, голос осипший, руки трясутся и от пьяной икоты язык заплетается. Наследство он давно прожрал, и из всего родительского добра остался у него один только дом, чтобы было где торговать доносами; однако же не бывало у него там сделки выгоднее, чем это вот свидетельство, ибо пьяное свое вранье он продал Эмилиану за три тысячи наличными - и нет в Эе человека, который бы сего не знал! 60. Все это о нем было известно заранее, и я мог бы вообще отвести подобное свидетельство, когда бы не понимал, что столь глупая клевета скорее обернется против Эмилиана, попусту на нее потратившегося, нежели против меня, заслуженно ее презирающего, а потому я и предпочел Эмилиана ввести в расход, а Красса выставить на позорище с продажными его показаниями. Что же до их сделки, то состоялась она третьего дня и безо всякой скрытности в доме некоего Руфина, о котором я еще скажу, причем посредничали и хлопотали об этом сам Руфин и уже помянутый мною Кальпурниан. Руфин взялся за дело с охотою, будучи уверен, что жене его хоть он и прикидывается, будто не ведает о развратном ее прелюбодействе,достанется немалая часть от причитающейся Крассу мзды. Я заметил, что и ты, Максим, с присущей тебе мудростью заподозрил их в сговоре и в стачке против меня: едва вытащили они на свет книжечку с показаниями, как на лице твоем я увидел отвращение ко всей этой затее. Но в конце концов - как ни непомерна их дерзость и как ни несносна их наглость!- они успели понять, что от свидетельства Красса прямо-таки воняет похмельною вонью, а потому не осмелились самолично его огласить или как-либо иначе на него сослаться. Да и я, право же, припомнил о нем не потому, что испугался пуховой жути или паленой грязи,- отнюдь нет, и наипаче перед твоим судом!- а припомнил для того, чтобы неповадно было Крассу целыми клубами продавать дым хотя бы и невеже-деревенщине вроде Эмилиана.
