— Сейчас выпьем за упокой Анечкиной души, а потом поговорим, — предложил Андрей.
Он налил нам обоим коньяка и отрезал по солидному куску торта. Мы выпили, он быстро прикончил свой торт и взял добавки. Я, не успевшая пообедать, начала с бутербродов.
— Значит, вы и есть та писательница, которая так нравилась Ане? — наконец, прервал молчание мой визави. — Я вас такой себе и представлял.
— У? — с полным ртом промычала я. Впрочем, даже будь рот свободен, на подобное заявление ответить что-то другое было бы трудно.
— Аня мне о вас говорила, — продолжил он. — Она всегда со мной делилась. Мы хоть и не живем вместе, но остались близкими людьми. Она часто приходила ко мне сюда позаниматься и расслабиться.
— А… — Я хоть и дожевала, но решила пока ограничиваться междометиями. Было совершенно неясно, к чему клонит собеседник.
— Она рассказала, что познакомилась с писательницей, и вы вместе писали детектив. И так она эту писательницу хвалила, так хвалила. Умная вы такая, честная, талантливая. Только почему-то не сказала, что вы еще и красавица.
Андрей умильно глянул мне в лицо. Я благодушно размышляла, всех ли женщин он считает круглыми дурами, или это я, ловко оперируя междометиями, так замечательно сумела изобразить недоразвитое существо. Если второе, то метод стоит взять на вооружение. Скольких проблем я бы избежала в жизни, вовремя научись искусству скрывать от мужчин наличие мозгов!
Я похлопала ресницами. Очевидно, это было правильно, поскольку Андрей бодро добавил:
— Последним желанием моей Анечки было опубликовать вашу совместную книгу. И я обязательно его исполню. Деньги, которые обещала вам заплатить она, заплачу я. Вы только скажите, сколько. У вас, наверное, уже что-нибудь написано? Хотя бы набросок сюжета. Я прочитаю и сразу выплачу вам аванс.
Я с удовлетворением констатировала, что выгляжу не только глупой, но и жадной, однако, полагая первое качество более важным, решила делать упор на него.
— Анна Сергеевна говорила вам про книгу? А я думала, это тайна.
— От всех, но не от меня. Я ведь ее муж.
— У вас сейчас совсем другая жена, — с упреком известила собеседника я (гмм… может ли быть жена другая, однако не совсем?).
— Ну, — замялся он, — так сложилась жизнь. Анечка стала делать карьеру на телевидении, ей была нужна свобода. Но мы остались самыми близкими друзьями.
— А я думала, самый близкий ей человек — ее дядя. Разве нет?
— Ну, Павел Петрович, он, конечно… то есть… да, они с Анечкой очень любили друг друга, но он человек занятой. При таком бизнесе на литературу у него не остается времени.
