— Буду! — робко и смущенно прозвучал в ответ тихий Дунин голосок. И как-то легче и радостнее становилось на сердце одинокой девочки.
После свиданья с родными и дневного чая приютки шли в залу, бегать и резвиться вплоть до самого ужина, по обыкновению праздничных дней.
Тетя Леля устраивала для них бесконечные игры с пением, хороводами, привлекая к участию старших и средних воспитанниц.
Особенно любили девочки веселые, шумные игры вроде «гусей-лебедей», «коршуна», «кошки и мышки» и «золотых воротец».
— В коршуна! Тетя Леля! В коршуна! — кричали малыши на разные голоса.
— Васса Сидорова! Коршуном хочешь быть? — предложила надзирательница.
— Хочу! Хочу! — с готовностью отзывалась Васса.
— А я наседкой! — заявляла толстенькая и подвижная, как ртуть, Лихарева.
— Будь по-твоему! Ну-с, детки-цыплятки, живо становитесь за наседкой-маменькой! — командовала тетя Леля.
А у самой, как у ребенка, разгорались глаза и на худых желтых скулах проступал румянец удовольствия. Добрая горбунья заранее наслаждалась мыслью потешить своих ребяток.
— Ну же, скорее, дети!
Васса со всего размаху «плюхнулась» на паркет среди залы и, взяв карандаш, имевшийся всегда у тети Лели, стала делать вид, что копает в полу ямку.
Оня Лихарева, растопырив руки наподобие крыльев наседки, встала во главе целого отделения малышей, державшихся за концы передников одна за другою, длинной узкой шеренгой.
— Коршун, коршун, что ты делаешь? — звонким голосом вопрошала Вассу Оня.
— Ямочку копаю! — слышался ответ последней.
— На что тебе ямочка?
— Иголочку ищу!
— На что тебе иголочка?
— Мешочек сшить!
— На что тебе мешочек?
— Твоих деток сажать!
С этими словами Васса вскочила и метнулась на вереницу «цыплят»…
— Ай! — дружным визгом огласилась зала.
Оня ловко завернула в сторону и загородила путь Вассе к «ее детям», держа растопыренными руки.
— Ай! — снова завизжали «цыплята» неистовым визгом.
— Оня! Не зевай! — поощряла с пылающими щеками и счастливо возбужденным лицом девочку тетя Леля.
Завязалась веселая возня… Васса металась по зале, кидалась то в одну, то в другую сторону и старалась во что бы то ни стало выхватить из длинной вереницы «наседки» хотя бы одного «цыпленка». Но ловкая, быстрая, разрумянившаяся, как персик, Оня не зевала. Тщательно охраняя своих «деток», она тоже кидалась вправо и влево, предупреждая каждое движение «коршуна».
Визг, хохот и крики «цыплят» доходили до неистовства.
Вдруг неожиданно изловчилась Васса; «нырнув» под рукою Они, она рванулась с неописуемой быстротою и схватила находившегося в самом конце вереницы самого маленького цыпленка — Олю Чуркову.
