Они по-прежнему плыли, прицепившись к шлюпке, которая, должно быть, пошла по соседнему туннелю, защитив тем самым от пуль нападающих. До Романа долетели досадливые возгласы. Вода была глубокой, и их преследователи, наверное, не решились плыть в темноте неизвестно куда, не говоря уже о риске водоворотов и опасных течений. Он слышал, как совсем рядом кто-то лязгает зубами, и узнал сухой кашель профессора Сальвани.
— Влад, — произнес он тихо, — помоги мне втащить Маттео в шлюпку. А потом мы тоже попытаемся забраться, только бы не опрокинуть ее.
— Такие лодки могут преодолевать большие расстояния, не бойтесь, она не перевернется! — бросила Татьяна.
Он чувствовал, как при каждом толчке ногами, которые она делала, в бок впивается ее каблук.
Ян забрался в шлюпку, и с помощью Влада и Романа ему удалось втащить задыхающегося и дрожащего от холода Маттео, которого он тут же закутал в найденное одеяло. Потом вскарабкался Д'Анкосс, затем Татьяна, Лейла, Влад и, наконец, Роман.
— Никто не ранен? — спросил он.
— Кажется, мне ногу задело, — ответил Д'Анкосс спокойным тоном. — Но из-за холодной воды я не чувствовал боли. А теперь стало жечь.
— Крови много? — спросил Влад.
— Хватает.
— Надо наложить жгут, — приказал русский. — Татьяна, дайте ваш шарф.
На ощупь он наложил не слишком тугой жгут над коленом, моля небеса, чтобы не была задета бедренная артерия. Он однажды видел, как его приятель-дальнобойщик истек кровью на пустынной дороге в Казахстане, рядом со своим потерпевшим аварию грузовиком, в ожидании помощи, которая из-за снегопада пришла лишь четыре часа спустя. Под телом друга лед сделался красным. Красное ледяное озеро. Каждый раз, когда он вспоминал об этом, ему нужен был глоток водки. А может, и не глоток, а больше.
— Это не военные, — внезапно произнесла Лейла. — Военные не стали бы стрелять без причины.
— Они открыли огонь, когда ты разнесла их прожектор и Влад стал стрелять, — поправил ее Роман.
— Лейла права. Это были наши давешние приятели, — вмешался Ян. — Я узнал голос их симпатичного начальника. Поверьте мне, эти интонации я не забуду никогда.
— И все-таки они открыли огонь только тогда, когда поняли, что мы будем сопротивляться! — не соглашался Роман. — Можно подумать, для них лучше было бы, чтобы мы оказались убиты, чем убежали.
— Они бы все равно нас убили, как только мы бы поднялись, — заметила Татьяна.
— Если только им не нужно что-то, что имеется у нас, — сказал Д'Анкосс слабым от навалившейся на него боли голосом.
