Приключения 1969 | страница 66
Эта обложка, сохранившаяся странным образом, несмотря на беды и потрясения в жизни ее владелицы, навела Мишу на некоторые мысли. Он вдруг замолчал, и взгляд его темных глаз стал беспокоен. Его плечи, и без того острые, вдруг обострились еще больше оттого, что он уперся руками в край доски и так сидел, отчужденно глядя перед собой.
Что произошло? Безотчетно, но до боли ощутимо Лена поняла: маленький, еще совсем хрупкий мостик, который, казалось, уже соединяет их, рушится.
Сцепив на коленях руки, она изучала его лицо, искала нужные слова, не находила их — и. с ужасом понимала, что каждое мгновение все больше отдаляет их друг от друга, и если молчание продлится еще немного, то отчужденность станет необратимой.:
— Миша, что случилось? — наконец спросила она, совершив над собой мучительное усилие.
— Ты пленная? — вдруг тихо спросил он и замолчал, испытующе глядя ей в глаза.
Что ответить? Она ожидала чего угодно, но не этого вопроса, заданного в упор. Почему это так для него важно?
— Тебя в Крыму взяли? — спросил он, не сводя с ее лица пытливого, тревожного взгляда.
— В Крыму, — сказала Лена.
— Под Керчью?
— Да, — прошептала она, боясь, что он спросит ее еще о чем-нибудь, что могут знать только те, кто действительно был под Керчью, и тогда он сразу поймает ее на лжи.
— Хорошо, — он обвел языком сухие губы. — Хорошо... Я тебе все о себе скажу... Ты меня не выдашь?
— Миша!
— Я понимаю, — быстро проговорил он. Он нагнулся к ее уху. — Я тоже пленный... Но этого здесь никто не знает.
— Ты скрыл?
— Да. Я был разведчиком... Прохладную знаешь? На Северном Кавказе. Мы там попали в окружение.
Он замолчал и отодвинулся на край доски. Что он от нее хочет? Ответной исповеди?.. Душевная броня, которая до сих пор обороняла ее от опасности, стала вдруг плавиться. Нет, нет, нельзя доверяться минутной слабости человека...
— Выжили мы с тобой, а что толку? — вдруг зло сказал он. — Под немцами ходим... Прячемся... И даже сердцем боимся прислониться друг к другу.
Лена помолчала. Теперь она понимала, что каждое произнесенное ею слово должно быть точным. Но какие это должны быть слова?
— Миша, — спросила она, — а где у тебя мать?
— В Одессе.
— И она все знает?!
— Да. Все знает. И каждый вечер с тревогой ждет: вернусь ли?
Нет, так не может говорить человек, который лжет. Но как трудно сказать о том, что должна сказать! Именно сейчас, в эту минуту. Если она ее упустит, то навсегда потеряет на это право.
— А ты не думаешь, Миша, что многое зависит от тебя?
