И на причале и на мосту бойко шла торговля, в основном съестным: пирожками, лепешками, рыбой, тыквенными и подсолнечниковыми семечками. Как только увидел это Бакай, сразу же полный рот слюны набежало — ведь целый день ничего не ел. Хотел прицениться к чему-нибудь, да услышал непонятное:
— Одна камса — один чурек! — кричал торговец. Подошел, присмотрелся. Подходили люди, подавали коричневую пятисотрублевую бумажку врангелевского выпуска, получали взамен лепешку.
«Значит, пятисотку камсой зовут... Здорово!» — догадался Федор и решил проверить.
Подошел.
— А за две камсы три чурека? — спросил.
— Проваливай, браток! Завтра будешь платить по три камсы за два чурека.
Делать нечего, взял лепешку за пятьсот рублей.
«С моими капиталами не разгуляешься, — подумал. — Хорошо, хоть яблоки продал...»
По мосту пошел медленно, приглядываясь к рыбакам. Выбрал одного, по виду старого матроса. Остановился, стал наблюдать за ловом. Рыбаку явно везло: одну за другой вытаскивал он небольших барабулек.
— Ловко у вас получается! — не скрывая восхищения, сказал Федор.
— Да только сейчас начало брать. Знать, ты, парень, счастливый.
— Это с какой стороны посмотреть...
Сказал Федор и подумал: а ведь верно, везет все-таки ему, — в каких только переделках не был, а вот еще ходит под солнцем.
Стоял Федор, молчал, не зная, что сказать дальше, и, чувствуя, что молчание затягивается, буркнул:
— А что такое, вот я выписался из госпиталя, хожу по городу и никого из знакомых не вижу.
— А это смотря кому какие знакомые нужны, — философски отвечал рыбак, поплевав на червяка, хотя плевать-то совсем было ни к чему — ловил он не на дождевого, а на морского. — Одни с красными ушли, другие — с белыми. А то в леса подались, в «зеленые». А вообще-то долгонько ты в госпитале провалялся.
— Почему вы так думаете?
— Так если бы при Врангеле был ранен, то о знакомых не спрашивал бы. А красных уже больше года здесь нет...
— Я белобилетчик... После госпиталя механиком на мельнице работал, да она сгорела,
— Что ж, все может быть, — согласился рыбак, снимая с крючка горбатую светло-розовую барабульку. — Только ты, брат, не очень-то эти сказки рассказывай, а не то враз на «Кагуле» очутишься. А оттуда путь один. — И он показал, пальцем на воду.
— Это почему же?
— Морда-то у тебя, извиняюсь, — надул рыбак щеки. — Таких можно смело в двухкорпусный плуг запрягать. Я серьезно, — добавил рыбак, как видно заметив изумление на лице Федора. — Я не знаю, кто ты и откуда взялся, может, и с мельницы, но похоже, что с неба свалился. Так вот, здесь сейчас ружье не носит только тот, кто вообще ходить не может. Так-то...
