— Не могли бы вы объяснить мне более конкретно, о чем речь? — спросила Анна Орестовна.
— Он поймет, о чем речь, если вы скажете, что я служил под началом Александра Кузьмича Агапова, почитаю его как отца родного.
— За вас ходатайствовал бы мой родственник?
— Думаю, что да.
— Тогда, господин Волконский, можете рассчитывать на мое содействие.
— Премного вам благодарен, Анна Орестовна. Даю слово чести, что оправдаю ваше доверие.
Подпоручик откланялся, на прощание крепко обнял Серафима Павловича и поспешил к пристани.
— Вы знаете, на что я обратила внимание, — задумчиво произнесла Гринина. — Те, кто по-настоящему любит родину, могут заблуждаться, пребывать в плену традиций, бояться нарушить чувство долга и чести. Но в конце концов правда берет верх. Эти люди прозревают, поднимают бунт...
— Я не в курсе его дела. Полагаю, однако, что его работа в штабе корпуса не может не заинтересовать подлинных патриотов новой России и наших болгарских друзей, — сказал Серафим Павлович.
Прозвучали последние гудки. Пароходы были готовы к отплытию. Серафим Павлович, сняв с мольберта картину, протянул ее Грининой:
— Одна у вас уже есть, которую я подарил Александру Кузьмичу той памятной ночью. Примите, Анна Орестовна, и этот скромный дар. Мы с господином Агаповым всегда верили, что день возвращения на родину рано или поздно наступит. Сегодня мой день. Завтра будет для вас с Агаповым.
Серафим Павлович склонился к руке Грининой:
— Счастливо оставаться, Анна Орестовна. И до скорой встречи на родной земле.
Анна Орестовна стояла до тех пор, пока пароход, увозивший Рудского, не отчалил. Она и не заметила, как рядом оказался Балев.
— Христо! — сказала она, не оборачиваясь. — С чего начать концерт?
— С Авроры.
— Вы там будете?
— Мысленно.
— Почему же?
— Пока что секрет.
— А Волконский?
— Вы с ним знакомы?
— Он мне внушает доверие. Быть может, этот человек будет вам полезным.
— Ему очень доверяют в штабе.
— Доверяйте и вы. Он оценит.
— Вы так считаете, Анна Орестовна? Откуда такая уверенность?
— Если одной моей веры мало, то почему бы вам, Христо, самому не поговорить с ним по душам? Он высоко чтит Агапова, верен ему и его делу.
После короткого молчания Балев сказал:
— Может быть, предстоящая операция «Концерт» будет начата гораздо раньше. Точно така. Прошу прощения, но и я должен покинуть вас, Анна Орестовна. Срочные дела.
— Ну бог вам в помощь.
Балев ушел, а Анна Гринина еще долго смотрела на пароходы, державшие курс к берегам России.
