– Я прошу прощения, что усомнилась в тебе, Гримми. Но где она могла заполучить ожерелье с изумрудами и бриллиантами? Кому оно может принадлежать?
Дворецкий откашлялся.
– Я уверен, что вчера ваша тётя навещала жену вашего кузена, виконтессу Фортескью. Она попросила меня нанять кэб, и я слышал, как она назвала вознице её адрес.
– Положи ожерелье туда же, куда обычно. Если оно и правда принадлежит кузине Кэтрин, я верну его, когда мы все вместе отправимся на скачки в Аскот[18].
– Скачки будут только через две недели, мисс Софи. Разумеется, к этому моменту ваша кузина обнаружит пропажу ожерелья.
– Что ещё я могу сделать? Кузина Кэтрин и лорд Фортескью уехали в Беркшир[19] этим утром. Не могу же я прийти в их лондонский дом и незамеченной подняться наверх, чтобы вернуть ожерелье!
– Что касается вашего предложения, я знаю кое-кого, кто мог бы… – Гримсток запнулся, когда Софи бросила на него предупреждающий взгляд. – Очень хорошо.
Он направился было прочь, но остановился и сказал:
– Я знаю, что она не может ничего с собой поделать, бедняжка. И после того, как она берет вещи и прячет их где-то, она забывает о них совершенно. Но однажды её поймают и тогда начнутся серьёзные неприятности. Попомните мои слова, мисс Софи.
Софи знала, что дворецкий искренне обеспокоен, и она положила ладонь на его руку.
– Всё в порядке, Гримми, я защищу её.
– Вы не сможете защищать её вечно.
– О да, смогу.
Она развернулась и направилась к гостиной, войдя в которую, с удивлением обнаружила, что тётушка и все постояльцы собрались там на чашечку чая.
Софи посмотрела на своё платье, чтобы взглянуть на часы, приколотые ею к корсажу перед выходом из дома, и проверить время, но часы исчезли. Молодая девушка вздохнула. Это были третьи часы, которые она потеряла в этом году, а ведь они едва ли могли позволить себе такие расходы. Видимо, ей придется отказаться от ношения часов совсем.
– Который сейчас час?
Вайолет оторвалась от книги по египтологии и посмотрела на свои часики.
– Шесть часов вечера. Дорогая, ты потеряла ещё одни часы?
– Да, тетушка. Шесть часов – это очень поздно для чая.
Полковник Аберкромби, пожилой господин, расположившийся в углу гостиной с «Таймс»[20] в руках, посмотрел на нее неодобрительно поверх газеты.
– Чай в шесть часов! В Пуне[21] никогда не сервировали чай так поздно. Эти индийские ребята знают, как правильно вести хозяйство. Всё делают по расписанию.
Эдвард Дауэс поднял голову от учебника по болезням горла и бросил осуждающий взгляд на Вайолет.
