— Как я буду теперь отчитываться, не знаю: половины выручки наверно уже нет!
— Чисто сработано! — подтверждает ее Серег а.
Володя на него окрысивается:
— Ты, белобрысый, помалкивай, — говорит он. — Иди знаешь куда!
— Ну что мне с этим человеком делать?! — ужасается кондукторша. — Только что денежную сумку смял, а сейчас уже выражается!
— Чего ты врешь: я еще не выражался, — возмущается Володя. — Я только его послал подальше, может быть в Лигу Наций!
Эксперты из народа подтверждают:
— Верно, он еще не выражался. Послал просто, нозможно, на самом деле в Лигу Наций!
Тут Володя переходит в наступление:
— Граждане, говорит он. — Эта чертовка беснуется, потому что от себя отводит. В ее сумке находятся часы моего дяди, я отлично слыхал — цокают!
Личность в клетчатой фуражке советует:
— Пусть на остановке мильтон проверит. Ты же только издали наблюдай, глазами гипнотизируй.
— Может часы цокают, а может гривенники шуршат, через двугривенные прыгают, а ему показуется, — рассуждает почтенного вида старец. — Когда у нас певчая перепелка безвестно исчезла, жене все казалось, что она слышит ее голос. Скажем, к примеру, кот Васька вокруг дивана бегает, муркает, злится, что он, старый дуралей, мышку упустил, а жене слышится: поть-полот, пот-полоть!
— Наверно подозрение на кота имела — психология! — соображает личность в фуражке.
— Если психология, то хоть в морду, я ничего не имею, — говорит Володя. — Пускай только раньше мильтон в ее сумку заглянет.
Вагон бежит теперь по закоптелым, привокзальным уличкам, скоро конечная остановка.
— Шутка ли часы загубить, — грушу я. — Лучше бы ухо отрубали, веселей бы!
— Не убивайтесь, дядя, — утешает Володя. — Я по специальности трубы фабричные и другие сильно неподвижные предметы передвигаю, а кондукторша для меня тю просто! Часы вам продвину, это точно!
На вокзальной площади я кинулся, по условию, из вагона искать постового. Володя же остался стеречь кондукторшу и сумку. Но не успел я пробежать и пол пути до вокзала, как Володя меня запыхавшись нагнал.
— Ваш часовой механизм, дядя, уже у меня в полной исправности, — торжествующе проговорил он.
— Ну, и молодец! — до крайности обрадовался я. — Как же тебе удалось часы «продвинуть?»
— Когда вы выбежали и народу в вагоне поубавилось, — рассказывает Володя, — я говорю кондукторше вкрадчиво: Тетенька, зачем нам портить отношения, я вовсе не настаиваю исключительно, что вы часы моего дяди свистнули или для своих друзей спрятали. Может, говорю, их дядя нечаянно обронил, а вы сохранили?
