За дверьми стоял Алик Финкельштейн.
Видеть Алика одного, без Коли, было противоестественно.
— Коля?! — вскрикнула Софья Петровна, схватив Алика за висящий конец его шарфа. — Брюшной тиф?
Алик, не глядя на нее, медленно снимал калоши.
— Tc-c-c! — выговорил он наконец. — Пройдемте к вам.
И он пошел по коридору, ступая на цыпочках, смешно раскорячивая свои короткие ноги.
Софья Петровна не помня себя шла за ним.
— Вы только не пугайтесь, ради бога, Софья Петровна, — сказал он, когда она притворила дверь, — спокойненько, пожалуйста, Софья Петровна, пугаться, право, не стоит. Ничего страшного нет. Поза-поза-поза-вчера… или когда это? ну, перед тем выходным… Колю арестовали…
Он сел на диван, двумя рывками развязал шарф, бросил его на пол и заплакал.
9
Нужно было сейчас же бежать куда-то и разъяснить это чудовищное недоразумение. Нужно было сию же минуту ехать в Свердловск и поднять на ноги адвокатов, прокуроров, судей, следователей. Софья Петровна надела пальто, шляпу, боты и вынула из шкатулки деньги. Не позабыть паспорт. Сейчас же на вокзал за билетом.
Но Алик, утерев лицо шарфом, сказал, что, по его мнению, ехать сейчас в Свердловск решительно не имеет никакого смысла. Колю, как коренного ленинградца, лишь недавно проживающего в Свердловске, скорее всего отвезут в Ленинград. Уж не лучше ли ей повременить с поездкой в Свердловск? Как бы она с ним не разминулась! Софья Петровна сняла пальто, бросила на стол паспорт и деньги.
— Ключи? Вы оставили там ключи? — закричала она, подступая к Алику. — Вы оставили кому-нибудь ключи?
— Ключи? Какие ключи? — оторопел Алик.
— Боже, какой же вы глупый! — выговорила Софья Петровна и вдруг заплакала громко, в голос. Наташа подбежала и обняла ее за плечи. — Да ключ… от комнаты… в вашем, как его… общежитии…
Они не понимали и смотрели на нее бессмысленными глазами. Какие дураки! А горло у Софьи Петровны теснило, и она не могла говорить. Наташа налила в стакан воды и протянула ей.
— Ведь он… ведь его… — говорила Софья Петровна, отстраняя стакан, — ведь его… уже наверное… выпустили… увидели, что не тот… и выпустили… он вернулся домой, а вас нет… и ключа нет… Сейчас, наверное, будет от него телеграмма.
В ботах Софья Петровна повалилась на свою кровать. Она плакала, уткнувшись головой в подушку, плакала долго, до тех пор, пока и щека и подушка не стали мокрыми. Когда она поднялась, у нее болело лицо и кулаком стучало в груди сердце. Наташа и Алик шептались возле окна.
