– Где-нибудь наверняка есть мужчина, который волнуется о вас. Может, это твой муж, Хосефа? – спросил он, пытаясь как-то загладить свою грубость.
– Ее муж – человек со сложившимися взглядами на жизнь, – сказала Милагрос, поворачиваясь к нему спиной и садясь в машину, которая рванула с места с невообразимым треском.
Весь день Ансельмо Гарсия провел на своем ранчо, наблюдая, как метят скот большой буквой «Г», начальной буквой его фамилии. Для него это был слишком поздний час, а вспышка гнева отняла у него последние силы. К счастью для матери и дочери, он страшно устал, хотел спать и, не говоря больше ни слова, вошел в дом.
– Бедная твоя подруга, – сказала Милагрос Вейтиа своей сестре по дороге к их дому. – Должно быть, очень утомительно жить с таким человеком. И надо же, она его зовет «солнышко мое». Если он «солнышко», то как она себе представляет черную тучу? Не зря она так боится обречь себя на вечные муки.
– Она боится всего. Я тебе уже сто раз говорила, – ответила Хосефа. – А страх отупляет. Я даже думаю, что от страха умирает больше народа, чем от безрассудной смелости.
– Но страх ведь непроизвольное чувство? – спросила Эмилия.
– Не дай ему себя победить. Тот, кто ничего не боится, – самоубийца, но тот, кто боится всего, – такой же самоубийца.
– Я сейчас боюсь всего, – сказала Эмилия.
– Ты просто устала. Завтра ты почувствуешь себя смелой, – пообещала ей мать, пытаясь утешить. – Ты останешься на ночь, правда, Милагрос?
– Если я вам нужна.
– Ты всегда нужна, – заверила ее Хосефа. Диего еще не вернулся с подпольного собрания, и она решила разобраться в своих мыслях о страхе, чтобы суметь заснуть.
Через два часа она услышала, как Диего поднимается по лестнице. О его приходе возвестил ужасный грохот, потому что в дверях спальни он споткнулся о длинный узкий мешочек с песком, который она клала под дверь, чтобы не дуло.
– Я уже в том возрасте, когда сквозняки опасны, – заявила Хосефа, кладя его туда три месяца назад. И все эти три месяца Диего протестовал против этого, как он называл, «смешного» приспособления, до которого могли додуматься только жители нагорья.
Когда он упал, Хосефа подбежала к нему в одной рубашке, забыв и думать о сквозняках.
– Ты жив? – воскликнула она, увидев, что он лежит на полу, закрыв руками голову и едва сдерживаясь, чтобы не разразиться бранью.
– Что тут происходит? – спросила Милагрос, выходя в коридор и видя, что ее сестра склонилась над телом Диего и шепчет ему что-то на ухо.
