– Даже дон Порфирио[11] наверняка не такой властный, как ты в роли театрального импресарио.
– Не зови его «дон Порфирио». Это дряхлый, иссохший, злобный старик, творящий произвол.
– Ты не преувеличиваешь?
– Спроси у своего мужа.
– Мне незачем у него спрашивать. Он и так целыми днями говорит то же самое.
– А ты прикидываешься глухой?
– Разумеется. Я не хочу, чтобы его убили за то, что он говорит.
– В этой стране, Хосефа, скоро станут убивать даже немых. Не стоит молчать.
– Не говори так! – попросила Хосефа.
– Как будто я говорю что-то новое, – сказана в ответ Милагрос.
Дети остались около фонтана. У Даниэля была в руке ветка, и он водил ею по земле, не спуская с Эмилии критического взгляда.
– Не смотри на меня так! – сказала она.
– Я и не смотрю, – ответил ей Даниэль, и его глаза были совсем не похожи на те, в ночном кошмаре.
– Я знаю, что выгляжу ужасно.
– Ну, не так уж ужасно, просто ты не можешь бегать.
– Да я тебя обгоню, – пообещала Эмилия.
– Обгони! – крикнул Даниэль и пустился бежать.
Эмилия погналась за ним, не обращая внимания на бесчисленные воланы, в глубь сада и увидела, как он полез по приставной лестнице на огромный ясень. Понимая, что в платье ей не подняться выше первой ступеньки, она сняла его. Под ним осталась крахмальная нижняя юбка, от которой она тоже отделалась. Сбросив на землю ненужные тряпки, девочка влезла по лестнице.
Даниэль смотрел на нее не отрываясь, пока она, тяжело дыша, прислонившись спиной к стволу, устраивалась на ветке. Смотрел на ее красное блестящее лицо, на то, как она болтала ногами в белых чулках до колен, в нарядных ботинках, раскачивающихся туда-сюда, как язык колокола.
– И какие там слова в песне? – спросил он.
Чтобы скрыть синяк под глазом,
Должен быть лимон зеленым.
Чтобы счастье было полным,
Тайна пусть сопутствует влюбленным.
Эмилия спела, и ее ноги двигались в такт, будто в танце.
Даниэль следил за их движениями зачарованно, как наблюдал за полетом своего воздушного змея. Он отпускал его в высоту, и, когда тот был далеко, но все же повиновался веревке и признавал в нем хозяина, мальчик начинал кричать от восторга, как будто сам летел в небесах.
Эмилия заметила в нем это ощущение полета и перестала петь, чтобы улыбнуться одной из самых своих довольных улыбок. Тогда Даниэль перепрыгнул с ветки на лестницу и слетел по ней на землю в мгновение ока.
– А ты там и оставайся, – крикнул он, посмотрев вверх, и подобрал с земли платье, на которое приземлились его ботинки.
