«Иногда нужно останавливать мысли, даже пчелы отдыхают, когда садятся на цветок…» – так начинался дневник.
Страниц, заполненных мелким и неровным почерком, было не так уж и много, приблизительно двадцать пять – тридцать. Я все время задумывалась над тем, почему эта одинокая женщина не отдала деньги на благотворительность или не нашла достойного преемника, зачем прятать свое богатство? Теперь же, читая дневник, я понимала ход ее мыслей. Глафира Сергеевна боялась ошибиться, она верила в то, что умный, терпеливый человек не может оказаться плохим. Она оставила загадку, которую не смог бы решить слабый, не смог бы решить глупый. Отправив свое сокровище по волнам судьбы, она повесила на него замок, ключами к которому были упорство и ум.
«…Не печалит меня уже ничто, чего теперь уж печалиться, я искала в людях трепетную душу и уважала биение благородного сердца. Я и сейчас протяну руку человеку с таким внутренним богатством…»
«…Разве измеришь дороги, нет, потому я и не терзаю себя мыслями, сколько мне еще осталось, живу себе потихонечку, вот и все. Вчера калитку починяли, так я радовалась этому как подарку какому, не скрипит теперь, да и о землю не задевает…»
«Нынче соседка Наталья Петровна так ругалась, так ругалась в магазине: лента, мол, не того цвета к шляпе пришита, зачем же, душенька, ругаться, разве ж иголки да ниток дома нет…»
«…Проболела весь прошлый четверг, из булочной приходили, я и открывать не стала, так они хлеб у порога оставили, а сегодня деньги понесла, не взяли. Есть еще чудные люди…»
А этими словами дневник заканчивался:
«Все, что есть, оставлю там, где свято, но в другой своей жизни и поближе к солнцу. Много людей на этом свете, но мало неспокойных да думающих, они то и придут туда, где все возможно…».
Закрыв дневник, я протянула руку к портрету… Какие непростые глаза. В душе я поблагодарила Диму за то, что он потратил столько времени и нашел эту коричневую тетрадь, это стоило того.
– Я тоже стану неспокойной и думающей, и не потому, что это поможет мне раздобыть сокровища, в которые я еще не совсем верю, а просто я хочу быть такой, вот и все.
Перевернув портрет, я внимательно изучила обратную сторону – шершавый толстый картон, и больше ничего. Взяв со стола ножницы, я отодвинула маленькие железные скобки и осторожно вынула портрет из рамки. Я почему-то надеялась найти что-нибудь внутри, но портрет с обратной стороны был чист. Мой взгляд упал на рамку, планки были плотно прижаты, и лишь в одном углу виднелась тонюсенькая щель. Я попыталась расширить отверстие, приходилось действовать очень осторожно, мне не хотелось ничего испортить. Стоило только просунуть ножницы в щелку, как планки мгновенно раскрылись, развалившись на четыре части, одна из них была внутри полой, но не пустой…
