Мамина сестра тетя Ася с семьей добрались в это время до Москвы. Тетин муж Виктор безусловно принадлежал к «врагам народа»: он происходил из богатой и влиятельной петербургской семьи. Служил он в русском дипломатическом корпусе, а потом был офицером в Белой армии, пока не попал в плен к красным.
Каким-то чудом дядя Виктор избежал расстрела. Он разыскал жену с двумя сыновьями, и они поселились в коммунальной московской квартире недалеко от нас. Тете Асе и дяде Виктору разрешили работать, а мальчики, Шура (девяти лет) и Боря (шести), пошли в школу. Я обожала дядю. Он был очень красив, обладал невероятным обаянием, и когда он делал мне комплимент, я действительно чувствовала себя красивой. Дядя прекрасно играл на гитаре и пел старые русские и цыганские романсы глубоким бархатным баритоном. После прихода к власти Сталина дядя Виктор и мой старший кузен Шура были арестованы и отправлены в лагеря.
Мои двоюродные братья и я стали неразлучны. Мы придумывали разнообразные игры и рассказывали друг другу всякие истории, а Боря их «иллюстрировал», делая аппликации из кусочков любой подвернувшейся под руку бумаги. Это было его любимым занятием. Он мог часами сидеть один, щелкая ножницами, а рядом росла стопка готовых картинок.
Пришло лето, и родители сняли комнаты в деревенском доме под Москвой. Аграфена и все мы, дети, прожили там все лето, а родители приезжали по выходным. Нам было очень хорошо — мы купались в маленькой речке, лазили по деревьям, собирали грибы и играли с деревенскими детьми.
Скоро я начала открывать для себя Москву, уходя за пределы нашего района в узкие улочки старого города, на широкие бульвары и набережные. Родители работали по
10-12 часов в день, Аграфена занималась моей сестрой, и никто не интересовался, куда я иду после школы. Москва оживилась. Улицы стали чище, люди уже не выглядели такими угрюмыми, а беспризорники куда-то исчезли. Я чувствовала себя в полной безопасности и часами одна бродила по городу.
Я гуляла и во дворе нашего дома. Поскольку места в квартире было очень мало, детей выставляли «вон», когда взрослые хотели побыть одни. Дети шли во двор. Для меня двор стал своего рода «школой жизни». Там происходило очень много интересного. Большие мальчики завязывали драки или нападали на младших и мучили их. Девочки сбивались в отдельные кучки, некоторые заигрывали с мальчиками и передавали им записки, но чаще перешептывались, секретничали и хихикали.
