Самозванец, гордыней переполняемый, вступил в царствующий град Москву. Народ же и бояре встретили его с великой честью. А князь Василий Шуйский, царь наш нынешний, при всем народе каялся и крест целовал в том, что он-де не видел Димитрия мертвым, когда ездил в Углич на дознание, а видел другое дитя. Прежде же он, князь Василий, неправду говорил якобы затем, чтобы до времени не открылась Борису тайна царевичева спасения. И было в народе большое ликование.
Этот царь Григорий, ложно называвшийся Димитрием Ивановичем, был с виду неказист и обличье имел простое, не царское: росту небольшого, все тело смуглое и рожа в бородавках. Грамоту знал и в государственных делах был сведущ, с боярами держался запросто, словно и впрямь с малых лет знал все обычаи царские. Воинов своих любил и всячески жаловал. Потешные бои устраивал и сам в схватку лез, о синяках и царапинах на царской своей персоне нимало не заботясь.
А еще имел он замыслы великие, не под стать своему низкому роду и воровской душе: хотел войной на турок идти, чтобы очистить от нечестивых Царьград и гроб господень освободить. Уже и взаправду стал войска собирать и хотел брать Азов, но не успел, ибо принял возмездие за свои грехи и был убит.
Это я назвал дела его, которые можно счесть достойными похвалы, но зла он совершил больше. Жаловал поляков своих и литву и немцев более всех прочих, и тем обижал русских людей. А иноземцы по Москве ходили хозяевами. К словам думных бояр не любил прислушиваться, главными же советчиками были у него польские и литовские люди. Смеялся над обычаями старинными, православные обряды исполнял не ревностно. Поначалу хотел даже вместо нашей истинной веры бесовскую латинскую ересь в России утвердить, и поставить костелы лютеранские. Но вскоре одумался и от этих нечестивых мыслей отрекся, за что поляки его ругали.
А еще не нравилось людям, что царь держится просто, не соблюдает царского достоинства: позволяет полякам в лицо себе бранные речи говорить, а то еще велит живого медведя в Кремль доставить и сам на него с рогатиной выходит, или возьмется некие разукрашенные хоромы строить и сам трудится, будто и не царь, а простой мужик. Очень любил он силой своей и удалью похваляться.
Но самый большой его грех, за который гореть ему в аду веки вечные, вот какой. Захватил он, нечестивец, в плен царевну Ксению, девицу прекрасную, чью родную мать и милого брата он повелел смерти предать, и сотворил с ней срам, и над красотой ее и девичьей честью зло надругался. И держал ее при себе шесть или семь месяцев, и все не мог насытить порочное свое естество. Говорят, еще и многих других честных девиц и жен опозорил этот окаянный подлец Гришка, козлище бессовестный.
