Тут Федор Чудинов крикнул нам, чтобы отступали к монастырю. И мы пошли впереди, а ратные за нами следом.
С превеликими трудами выбрались мы из этого лютого оврага. Один раз едва не погибли окончательно, будучи окружены со всех сторон казаками. Но выручили нас товарищи наши, метко стрелявшие в богоборцев со стены и с Плотничьей башни из луков и пищалей.
Вернувшись в город, сочли мы прибыток свой и убыток: дров полторы телеги за восемь человеческих жизней купили. Невыгодным оказался торг, а ведь почти ежедневно так торгуем. Не пищу на дровах готовим, а друг друга пожираем.
Осталось нас теперь так мало, и настолько все болезнями и прочими скорбями измучены, что едва ли в другой раз сумеем приступ отразить. И по всему видно, что это многотрудное и предолгое сидение наше в осаде едва ли кончится добром. Потому что на помощь от царя теперь только тот надеется, у кого в голове солома. А князь Михаил Васильевич со шведскими немцами все никак не могут к нам пробиться сквозь воровские полчища.
Узнал от стрельца Нехорошка, что начальники наши хотели гонцов послать к царю и князю Михаилу с молением, чтобы выручили нас, хоть немного бы помогли. Но посланные гонцы или в руки врагов божьих попадали, или возвращались в монастырь, не сумев пройти литовских застав. Очень крепкая нынче у поганых стража.
А Москва-то, говорят, в осаде хуже нашего изнемогает: вся еда там кончилась, и настал голод. А рожь там стоит до двух рублей, а воз сена 4 рубля, а корова 20 рублей. Это ж москвитянам лучше сразу помереть, не длить мучений своих.
Пономарь Иринарх, божий человек, с утра опять возвестил, что явился ему преподобный отец наш Сергий чудотворец. Вот что сказал на этот раз святой:
— Передай осадным людям, пусть не ропщут, что нельзя послать вестей царю. Я послал от себя вестников в Москву, трех учеников своих, Михея, Варфоломея и Наума, святых старцев. Они проехали через заставы богоборцев, и те их видели: спросите, они подтвердят.
Многие же из нас, слышавших Иринархов рассказ, качали головами и сомневались, правда ли это. А один старец из самых простых стал Иринарха пытать, на каких-де конях поехали те небесные посланники: на наших монастырских или на небесных же?
Иринарх поначалу осерчал и отвечать не хотел; потом, несколькими словами обменявшись с архимандритом и воеводами, сказал так:
— На трех слепых меринах поехали они, на тех, что конюший из-за оскудения кормов выгнал из монастыря за надолбы.
