— Дом шестиэтажный, у него девять окон по фасаду, прекрасный двор, четыре лавки, он расположен на перекрестке. О, нотариус знает толк в таких вещах! Да, кстати, могут произойти различные политические события, и государственная рента, как и остальные ценные бумаги, полетит кувырком. Будь я на вашем месте, я бы продал все ценные бумаги, принадлежащие госпоже Тюилье и вам, а на вырученные деньги приобрел для Тюилье прекрасный дом. А затем обратил бы все будущие сбережения на то, чтобы восстановить состояние этой святоши... Разве можно рассчитывать, что курс государственной ренты будет выше, чем сегодня? Сто двадцать два! Ведь это просто баснословная цифра, торопитесь же.
Бригитта облизывала губы: перед ней открывалась возможность сохранить свой капитал и обогатить брата за счет состояния его жены.
— Тюилье совершенно прав, — сказала она Теодозу, — вы редкий человек и далеко пойдете...
— Он пойдет к славе впереди меня! — ответил Теодоз с простодушием, тронувшим сердце старой девы.
— Вы станете членом нашей семьи, — проговорила она.
— Я предвижу немало препятствий, — возразил Теодоз, — госпожа Тюилье немного взбалмошна, она меня не любит.
— Ну, хотела бы я посмотреть, посмеет ли она пикнуть! — вырвалось у Бригитты. — Давайте делать дело, если только его можно сделать, — продолжала она, — а уж о ваших интересах я сама позабочусь.
— Тюилье, член генерального совета, владелец дома, приносящего свыше сорока тысяч франков годового дохода, награжденный орденом, автор серьезного и важного политического труда... станет депутатом во время выборов в палату тысяча восемьсот сорок второго года. Но, согласитесь сами, милая тетушка, что такую преданность, какую выказываю я, можно испытывать лишь к будущему тестю...
— Вы правы.
— Не скрою, у меня нет состояния, но зато я удвою ваше. Если это дело пройдет гладко, я найду еще такие же...
— Пока не увижу своими глазами дом, — заявила старая дева, — я ничего не могу сказать...
— Отлично! Наймите завтра коляску и поедем. Утром у меня будет разрешение на осмотр.
— До завтра, в полдень, — ответила Бригитта, протягивая Теодозу руку в знак того, что они пришли к соглашению.
Однако адвокат запечатлел на ней такой нежный и вместе с тем такой почтительный поцелуй, какой еще ни разу в жизни не выпадал на долю старой девы.
— Прощайте, дитя мое! — проговорила она, когда Теодоз выходил из комнаты.
Бригитта быстро позвонила и, когда на пороге показалась одна из служанок, приказала ей:
