– Прости? – остановил этот словесный поток Эндрю.
– Да? – Бриджет явно потерялась в собственных грезах.
– Фарфоровая вазочка в виде ослика? Откуда она взялась в твоих мечтах?
– Не знаю, просто сказала и все. Мне кажется, такие бывают.
– Прошу прощения…
Она обернулись и увидели стоящую в дверях Хильду Грюнер.
– Как успехи? Нашли что-нибудь? – спросил ее Эндрю.
– Более или менее, – покачав головой, ответила та. – Я нашла блузку, которую потеряла год назад, хрустальный подсвечник на верхней полке в одной из ванных комнат, вешалки, которые, если позволите, я хочу забрать, и домашнюю тапочку моего отца. Только одну. Будем надеяться, что вторую я уже увезла.
– В общем, музыкальной шкатулки нет? – догадалась Бриджет.
– Увы, нет, – печально вздохнула Хильда. Через мгновение лицо ее просияло. – Скорее всего, я просто не заметила ее, когда распаковывала вещи. Ящики стоят в подвале нашей новой резиденции. Придется пересмотреть все еще раз. Это, правда, займет пару недель.
– Ладно. Если не найдете, не стесняйтесь и звоните мне, – успокоил ее Эндрю. – Поищем еще разок.
– Огромное вам спасибо, я так и сделаю, – кивнула Хильда. – А сейчас не буду вас больше обременять своим присутствием. Наслаждайтесь экскурсией, Бриджет. Но осторожнее. Это чудесный дом, вы можете в него влюбиться.
– Уже влюбилась, – призналась Бриджет, а ведь я еще не видела его целиком.
– Знаешь, это можно немедленно исправить, – сказал Эндрю, как только Хильда вышла. – Если мы не заблудимся и найдем дорогу в прихожую, то пошли…
– Думаю, что мы не потеряемся. Я помню, где находится лестница на второй этаж. Вон там, около кабинета.
– Ты права. Это действительно там, – сказал Эндрю.
Они прошли, взявшись за руки, мимо комнат для прислуги и оказались у широкой лестницы, по которой поднялись наверх.
Если первый этаж заставил Бриджет влюбиться в дом, то, оказавшись на втором, она чуть не расплакалась от восторга. Эркеры в каждой спальне. Глубокие уютные кресла, располагавшие к чтению в долгие зимние вечера при свете ламп и торшеров под абажурами с бахромой. Старинная мебель, искусно украшенная тончайшей резьбой и инкрустацией. Невиданные тканевые обои из другой эпохи. Огромные окна и пленительные виды на старинный парк, открывающиеся из них. Бриджет чувствовала себя как ребенок, оказавшийся в кондитерской среди карамельного и кремового великолепия.
– Видишь, какой великолепный парк? – Она остановилась у окна.
– Рад, что тебе это нравится. – Он оказался позади нее настолько близко, что, когда повернул ее к себе, взяв за плечи, расстояние между ними исчезло вовсе.
