- Да что это такое? - сказала Анна Петровна, расстегивая Костино пальто. - У тебя разорвано пальто? Оторвана пуговица? Фуражка в пыли?!
- Должно быть, он уже был в сражении, - буркнул Федор Иванович.
- Костя, у тебя царапина на щеке. Синяк под глазом. Что случилось?
- Все это пустяки, мама. Я подрался с мальчишками. Они хотели у меня отнять винтовку. А пальто я разорвал об нашу калитку... Папа, завтра восстание!..
- Какие мальчишки?! - гневно воскликнула мать.
- Восстание? Против, кого? - спросил отец.
Костя протянул отцу измятый листок. Федор, Иванович вслух прочел:
"К ГРАЖДАНАМ РОССИИ!
Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.
Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства, - это дело обеспечено.
Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!
Военно-революционный комитет при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов.
25 октября 1917 года, 10 час. утра".
- Эти прокламации расклеивают на стенах, - пояснил Костя. - Нас послали их срывать.
В дверях появилась старшая горничная Лизавета Ивановна, прямая и строгая. Она пренебрежительно покосилась на Костю и спросила Анну Петровну:
- Вы звали? Что угодно?
- Ах, Лизавета Ивановна, оставьте меня в покое! Прошу вас, чтобы никто...
- Ну-ка, ну-ка, я погляжу на моего соколика, на купидона моего, на моего красавца! - лепетала старая няня, выплывая из-за горничной серой утицей. - Ай и хорош! Ну прямо юнкер, а не гимназист!
Из-за косяка выглядывала, сияя глазами, Аганька.
- Да что же ты не разденешься? Снимай амуницию-то, - приговаривала нянька. - Да умойся. Юнкер! Прямо юнкер... Поставь ружьецо в угол, сними поясок!
Федор Иванович рассмеялся:
- Ему нельзя. Он так и спать будет, в полном снаряжении.
Анна Петровна схватилась за виски:
- Няня! Лизавета Ивановна! Уйдите! Все уйдите!
Костя поставил в угол винтовку, снял пояс с патронами, скинул пальто и фуражку на руки няни и сел за стол, к поставленному для него прибору. Няня и Лизавета Ивановна вышли, плотно притворив за собой дверь.
- Поди сначала вымой руки, а потом садись за стол, - сказал отец.
- Слушаю, папа!
Костя ушел умыться.
- Какие мальчишки? Как они посмели? - хрустя пальцами и взводя глаза, вопрошала Анна Петровна розового купидона на расписанном потолке.
