Что же тут непонятного.
– А кто проживает в доме? – поинтересовалась я, беря со стола загорелое яблоко. Есть же хочется, а тут фруктов целая гора на столе.
Екатерина Петровна мой голодный выпад не одобрила, отобрала яблоко и положила на место.
– Заработай сначала, – сказала она, – а уж потом свои ручонки к добру хозяйскому тянуть будешь.
Виртуальным топором я сделала зарубку в голове – припомню я это тебе, Дюймовка старая, ох, припомню!
– В доме народу обитает немного: хозяин с хозяйкой, я и садовник наш, он в пристройке живет. Тебе комнату тоже выделят, выходной – воскресенье, все остальное время будешь работать от зари до зари, поняла?
– И что входит в мои обязанности? – поинтересовалась я, косясь на яблоко.
Екатерина Петровна отодвинула от меня тарелку подальше и сказала:
– Что скажу, то и будешь делать, и хозяева что потребуют, выполняй без лишних разговоров, а то вылетишь отсюда быстренько.
– Горю желанием приступить к работе, – мрачно улыбнулась я, – с чего начать? Где, так сказать, я могу продемонстрировать свой энтузиазм и стремление оправдать то доверие, которое вы возложили на мои хрупкие плечи, взяв меня на работу?
– Что? – переспросила Екатерина Петровна.
Понятно, длинные предложения она не усваивает.
– Я спрашиваю: постирать, погладить что-нибудь нужно?
– Хозяин поздно приехал и болен к тому же, сейчас завтрак ему понесешь.
– В постель? – уточнила я. – А чем он в таком случае болен, это не заразно?
Екатерина Петровна опять фыркнула.
– У вас, молодых вертихвосток, только одно на уме! Отнесешь завтрак и газеты, а уж в постели он там или нет, я не знаю.
– А хозяйка против не будет? Они что, раздельно спят?
Что я могу поделать, если подобное вызывает у меня живейший интерес, ну не удержалась, с кем не бывает. Екатерина Петровна побагровела и направилась к плите. Через минуту на сковородке журчал омлет, убивая меня своими ароматами. Желудок, недолго думая, зажурчал ему в ответ. Я взяла яблоко и решительно откусила. Екатерина Петровна дернулась, молниеносно обернулась, но было поздно: мои ровненькие зубки, обремененные только одной пломбой, словно кухонный комбайн, измельчали данный фрукт в пюре. Ха-ха!
Омлет издал звук, который переводится как – я готов, съешь меня. Это обезоружило престарелую Дюймовочку, и она была вынуждена заняться не мной, а сковородкой. Вообще-то, Екатерине Петровне на вид можно дать лет сорок восемь, но я специально в мыслях накинула ей еще пятнадцать: так мне было приятнее о ней думать.
