Утром меня разбудила вчерашняя женщина. Она с навязчивым вниманием заглянула мне в лицо и сразу же отвела глаза, став ещё печальнее, чем прежде. Мне даже показалось, что украдкой она смахнула набежавшую слезу. Помня суровые наставления господина Рамона, я не решилась бы задавать вопросы, если бы Кира и обладала способностью слышать и говорить, а она, как нарочно, была немой. Всё, и дорога через леса и болота, и полуразрушенный замок, и оргия в пышных покоях, и глухонемая служанка, и, особенно, непонятная реакция людей при моём появлении, способствовало тому, чтобы совершенно запутать и запугать меня. В довершение всего Кира подала мне одежду, которая прекрасно смотрелась бы на мальчике моего роста, но никак не на девочке. Я знаками попыталась объяснить странной женщине, что я не хочу надевать всё это, а прошу вернуть мне моё платье, но она, или не понимая меня или не желая принимать во внимание мои протесты, продолжала протягивать мне мальчишескую одежду. Видя, что всё бесполезно, я не без помощи Киры надела темно-серые брюки, белую рубашку с пышными кружевами и короткую куртку с серебряными пуговицами. Башмаки с пряжками оказались слишком велики для меня, но мои собственные туфли уже бесследно исчезли.
Кира внимательно осмотрела мой наряд, поправила воротник, отстранила меня от себя, чтобы приглядеться ещё раз и вдруг беззвучно зарыдала, закрыв лицо руками. Я растерялась и испугалась. Можно было подумать, что меня вместо жертвенного тельца ведут на заклание, и она оплакивает мою скорую кончину. Мне и самой захотелось плакать, но я была слишком ошеломлена произошедшей в моей судьбе быстрой переменой, чтобы у меня хватило на это сил, да и жизнь у злой тётки научила меня сдержанности.
Кира кое-как успокоилась и, стараясь не глядеть мне в лицо, поставила меня посреди комнаты, а сама достала ножницы. У меня сердце обливалось кровью, когда прекрасные тёмные локоны, моя гордость и единственное достояние, падали к моим ногам, а я ничего не могла поделать, потому что находилась целиком во власти обитателей этого замка и вынуждена была безмолвно подчиняться их странным капризам. Несомненно, этой женщине был дан приказ превратить меня в мальчика, и она, возможно, такая же пленница, как и я, должна была его выполнить.
Подравняв мои волосы и отряхнув одежду, Кире пришлось осмотреть проделанную работу, и вновь она не смогла удержаться от слёз, будто её давило безысходное горе. Справившись со своими чувствами, она отвела меня в гостиную, куда сейчас же принесла завтрак. Я так проголодалась, что не замечала вкуса еды, но временами кусок застревал у меня в горле, когда глухонемая принималась в невообразимой печали на меня глядеть. Уж лучше бы она ушла и дала мне возможность без помех утолить голод и подкрепить силы, которые могли мне в самом скором времени понадобиться. Хотя, если бы она покинула меня, неизвестно, какие мысли будоражили бы моё сознание. Всё-таки её присутствие немного отвлекало и успокаивало меня.
