Мысль о шинели — тоже сродни сплетне. Она входит в душу Акакия Акакиевича, прочно в ней поселяется, заставляет его предать свою службу, устоявшуюся жизнь и приводит, наконец, к гибели. Если Гоголь не сумел показать в героях движение к добру, восхождение по лествице добродетелей, то обратное движение, вниз по лестнице, он показал в истории Акакия Акакиевича. Именно к этому его герою меньше, чем к какому-нибудь другому подходит известное мнение Розанова о том, что якобы "ни в одном произведении Гоголя нет развития в человеке страсти, характера и пр.; мы знаем у него лишь портреты человека in statu, не движущегося, не растущего, почти не думающего" (66, 168).
Так же как в "Лествице", у Гоголя мы находим доведенное до крайности несоответствие между малостью, пошлостью, обыденностью страсти и теми трагическими последствиями, которые обрушиваются на ее жертву. У Гоголя, говоря словами Шкловского, "незначительность происшествия, положенного в основу сюжета, и катастрофичность этого ничтожного происшествия характеризует сам мир" (82, 92). Почему же для Акакия Акакиевича все заканчивается так трагично? Ответ мы находим у Мережковского: "Гоголь первый увидел невидимое и самое страшное, вечное зло не в трагедии, а в отсутствии всего трагического, не в силе, а в бессилии, не в безумных крайностях, а слишком благоразумной середине, не в остроте и глубине, а в тупости и плоскости, пошлости всех человеческих чувство и мыслей, не в самом великом, а в самом малом ‹…› Первый он понял, что чорт есть самое малое, который, лишь вследствие нашей собственной малости, кажется великим — самое слабое, которое, лишь вследствие нашей собственной слабости, кажется сильным" (54, 3).
История Акакия Акакиевича приняла печальный оборот: категория лишнего заменила категорию необходимого. "Тут-то увидел Акакий Акакиевич, что без новой шинели нельзя обойтись, и поник совершенно духом" (2, т.3, 119).
Мысль о шинели естественно влечет за собой мысль о деньгах; рушится состояние беззаботности — плод нестяжания: "Нестяжание есть отложение земных попечений, беззаботность о жизни ‹…›, оно чуждо печали" (39, 132). Акакием Акакиевичем овладевает печаль, так как он погрузился в земные "попечения" и заботы. Он вступает в долгое "общение через мысленное разглагольствие" со своей идеей; и начинает думать неожиданно конкретно и дельно. Тщательно изучает свое денежное положение, перебирает все нужные траты и покупки, проявляя аккуратность, расчетливость и даже способность на какие-то психологические рассуждения относительно оплаты Петровичу. Обнаруживается, что половина денег у него уже на руках: "Еще половину можно бы найти: половина бы отыскалась; может быть, даже немножко и больше" (2, т.3, 119). Автор заявляет об этой новости осторожно и особенно тщательно (с длинным описанием коробки, куда откладывалось "по грошу", и ритуала обмена меди на серебро…), чем подчеркивает ее исключительное значение.
