В первый приход Башмачкина к портному герой, на миг ослепший при упоминании о новой шинели, смог различить только безликого генерала на табакерке Петровича. Эта мимоходом брошенная деталь в дальнейшем развитии сюжета предвещает встречу героя с безымянным генералом. Конфликтное столкновение человека с вещным миром (устойчивая черта поэтики Гоголя в "Петербургских повестях") предрекает и неотвратимо влечет столкновение человека с чином. Первый визит к Петровичу и визит к генералу, фиксирующие перекличку в мотивах поведения пары персонажей в конфликтной и кульминационной ситуациях (непреклонного и важного благодетеля и неудовлетворенного просителя), как бы заключает сюжет о шинели в своеобразное кольцо. Визит к Петровичу начинает его развитие — намечается перспектива "строительства" шинели, визит к генералу завершает его — утрачена всякая надежда вернуть шинель.
Акакий Акакиевич представлен как нечто неизменное в своей основе. Уже при своем крещении он "сделал такую гримасу, как будто бы предчувствовал, что будет титулярный советник", и он пребывает без каких-либо перемен в своем уютном мирке механического переписывания бумаг, пока неизбежная необходимость защитить себя от холода не побуждает его вступить в более тесные отношения с внешним миром. Первое его посещение портного становится началом его эволюции т. е. вводит в существование героя движение. Отмеченная рядом небывалых прежде событий, эта эволюция идет в сторону простой "нормальности". Герой вскрикивает — "может быть, первый раз отроду", когда ему говорят, что нужно делать новую шинель; увидев в конце концов, что без этого не обойтись, он становится "как-то живее". Шинель, на которую Башмачкин копит деньги, рисуется как будущая подруга жизни, и получает он ее "вероятно, в день самый торжественнейший в жизни". Он выходит вечером из дому, чего не случалось с ним "уже несколько лет", пьет с сослуживцами шампанское, впервые чувствует смутные влечения. После ограбления он "раз в жизни захотел показать характер" и требует приема у частного; в этот день он пропускает службу — "единственный случай в его жизни". Именно тогда разражается катастрофа и появляется значительное лицо — воплощение единственной надежды Акакия Акакиевича и одновременно виновника его смерти.
Г.М. Фридлендер писал: "Пользуясь позднейшим выражением Лескова, можно сказать, что жизнь Акакия Акакиевича — это не обычная "жизнь", а "житие". Акакий Акакиевич не только в буквальном смысле (как Самсон Вырин), но и в фигуральном — "мученик 14-го класса", — недаром посмертная молва окружила его земное бытие легендарными подробностями" (75, 207).
