— Жизнь не всегда соответствует правилам, — продолжал он мягко. Голос его гипнотизировал, Как и глаза. Эта фраза прозвучала бы у другого человека казенно и сухо, но у него получилось как раз наоборот.
Очевидная перемена в его интонациях и поведении пробуждала в ней необычную чувствительность. Но может быть, все это было следствием шока? Рейн напомнила себе, что знает Кайла Бенедикта всего пару часов.
— Как вы это сделали? — Глаза ее скользнули по темно-зеленому ситцу. Она огляделась немного диковато, все ее существо восставало против человека, который стал таким близким и так скоро. Но даже ее голос противоречил этой вспышке строптивости — он был теперь тихий и тревожный, когда она задавала вопрос, который лучше было бы не задавать. Другой, более покладистой Рейн, которая в ней жила, уже казалось, будто бы они пролистали много страниц жизни, прежде чем добраться до этой сцены.
— Я ничего не сделал. Забинтовал вашу голову. Позволил вам немного поплакать на моем плече. — В его слабой насмешке не было ничего обидного. — Почему вам это неудобно?
«Потому, что я не могу вспомнить, когда я плакала в последний раз, — подумала она, — или когда позволила мужчине хватать себя, как это сделали вы». Но вслух произнесла:
— Я вас едва знаю. И я обычно непривязчивая.
— Обычно? Да разве обычно кто-нибудь испытывает такой шок, какой был у вас сегодня? А, может быть, я сам привязываюсь? Вы об этом подумали? Скажу откровенно. Все началось с этого бедного малыша. Стивен привлек меня сильнее всех других, кого мне доводилось оперировать. Не могу сказать почему. В нем есть что-то… В общем, его страдания выбили меня из колеи. — Он нетерпеливо покачал головой. — А тут появляетесь вы перед моей машиной и срываете мой план — добраться домой и напиться до чертиков.
Впрочем, я должен благодарить вас, что он не осуществился.
Это было похоже на признание, и Рейн немного сконфузилась, а затем пристально посмотрела на него аметистово-серыми глазами.
— Вы, доктора, тоже люди, — тихо проговорила она. Прикусив губу, она склонилась над чашкой, водя пальцем по ободку. Потом добавила. — Извините. Извините меня за все.
— Я вас слышу, леди. — Его слабая улыбка была очень привлекательна. Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.
— Я думаю, мне пора идти.
Проглотив слюну, Рейн закачалась на табуретке, а он в это время встал. Она следила за тем, как он пересек комнату, собираясь взять куртку, и не сразу нашла что сказать.
