— Я ей ничего не говорил, Эбби. Не могу же я запретить людям общаться со мной. Ты бы могла? Хоть кто-нибудь мог бы?
— Я что-то не вижу у моих дверей очереди из мужчин. А ты?
— Очереди из женщин там тоже нет!
Эбби отвернулась.
— Дурацкий спор. Ты имеешь право делать все, что тебе хочется и с кем хочется.
— На свете существует одна-единственная женщина, с которой мне хочется что-нибудь делать, и она стоит передо мной.
Взгляд Эбби метнулся обратно к нему. Неужели он говорит серьезно? Лицо его напряглось, как будто он старался обуздать себя.
Ее сердце глухо заколотилось. Он поднял руки, и она сделала шаг назад.
— Нет… Не надо.
— Эбби… Черт возьми! — Он сделал шаг к ней, а она опять отступила.
— Это… нелепость, — прошептала она.
— Это жизнь, — пробормотал Корд, — это реальность, Эбби. Мы женаты. Мы живем в одном доме. Когда я ночую здесь — неужели ты считаешь, что я могу не думать о тебе, лежа в постели в соседней комнате?
— А когда ты ночуешь не здесь? О ком ты думаешь тогда, Корд? — Она уперлась спиной в шкафчик, дальше отступать было некуда.
— Тогда я стараюсь вовсе не думать. — Он сжал ладонями ее запястья, и ощущение близости с ним пронизало ее с головы до ног.
В ее глазах мелькнул проблеск испуга.
— Зачем ты… делаешь это, Корд?
— А ты как думаешь? — Он придвинулся ближе. — Эбби, я постоянно вспоминаю нашу ночь. Ты не думаешь о ней? Память о ней не тревожит тебя? Не изводит? Как ты можешь вести себя так, как будто между нами ничего не было?
Лицо его дышало волнением. Пальцы еще крепче стиснули ее руки.
— Я… пыталась забыть ее, — подавленно шепнула она, хотя правда буквально рвалась у нее с языка. Ну почему она не может просто сказать ему, что ничего не помнит?!
Он легонько встряхнул ее:
— Почему?
— Корд… пожалуйста, не втягивай нас… — Она увидела, как его челюсти сжались. — Не разрушай…
— Чего не разрушать, Эбби? Мы ходим мимо друг друга на цыпочках. Мы никогда не поднимаем серьезных вопросов — как этот, например, о нашей ночи. — Он смотрел, как краска заливает ее лицо. — И не смущайся опять, черт возьми! Почему нам не говорить об этом? Той ночью мы подарили жизнь нашему ребенку. Как ты можешь делать вид, что ее никогда не было?
Колени у нее тряслись, не столько от вопросов Корда, сколько от его близости, от выражения решимости на его лице.
— Ты просто сбросила меня со счетов, Эбби, — мрачно добавил он. — Узнав о ребенке, ты не захотела открыто и честно прийти и обсудить ситуацию со мной. И меня очень интересует, почему ты решила, что вилять и темнить — самый лучший выход из положения?
