Опалин глубоко задумался над решением проблемы общения. Звуковой способ отпадал однозначно. В общении с помощью письменности существовали некоторые шансы — он же видел, правда, непонятно чем и как. И довольно таки недурно, даже в полной, ночной темноте. Но и этот способ, был так же, как и голосовой, не реализуем из-за незнания местного языка и отсутствия инструментов для письма. Оставался только способ общения знаками.
Владимир Анатольевич вздохнул, набирая воздух в несуществующие легкие, словно перед глубоководным погружением. Точнее, заново попытался это проделать, следуя врожденным рефлексам старого тела, и осторожно, кончиком пальца прикоснулся к выбранному собеседнику.
«Интересно, как мне изобразить жестами простые вопросы: — Чего стоим? Кого ждем?» — мелькнула и пропала ерническая мысль.
Затронутый костяк несколько секунд не двигался. Опалин задумался уже о более весомом прикосновении, вроде похлопывания по плечу. Потом, выбранный в качестве собеседника, скелет медленно, словно просыпаясь от мертвого сна, повернулся к Владимиру Анатольевичу.
«Довольно удачное, для этой действительности, сравнение» — вновь захотелось пошутить Опалину. Его психика явно находилась на грани срыва.
Мозг, спасаясь от кошмаров реальности, без участия владельца, сам искал методы защиты от не адекватной ситуации общения, с осмыслено движущимися прахом.
Обернувшийся на прикосновение к плечу, костяк уставился прямо на Опалина своими черными глазницами. Внутри черепа тускло сверкнуло, туманное пламя чуть разгорелось, брызнув зелеными искрами. Опалина еще раз передернуло от внушаемого собеседником страха.
«Хорошо хоть, что по моему лицу ничего невозможно прочесть, за отсутствием оного». Опалин мысленно отметив свою очередную плоскую шутку, сокрушенно вздохнул. Похоже, нервного срыва ему не избежать. И хорошо бы только этим и отделаться.
Матусевич предупреждал, что когда человек начинает излишне часто и окончательно не умно шутить, да еще над предметами, совершенно неподходящими для этого, то вскоре ему, шутнику, придется пить прописанное успокоительное, а лучше всего будет полечиться стационарно, под наблюдение опытного и внимательного психиатра.
О том, какие формы принимает здесь стационарное лечение, думать совершенно не хотелось.
Собеседник, тем временем, все также недвижимо пялился на Опалина своими бессодержательными глазницами. Не предпринимал никаких действий и не высказывал ни малейшей заинтересованности в разговоре.
