Ия говорила правду. Ей не только не хотелось, a было трудно спуститься вниз и заниматься гостями. Но делать было нечего — приходилось идти из опасения обидеть Нетти.
Лишь только заснули дети и их ровное сонное дыхание долетело до ушей молодой девушки, она не торопясь отложила в сторону книгу и подошла к крошечному зеркальцу, повешенному над столом. Глядя в него, она расчесала свои короткие густые волосы, успевшие уже значительно подрасти за эти два последних месяца после болезни, и перевязала их лентой, (несложная прическа, которую она теперь носила каждый день). Затем взяла со стула приготовленное ею черное скромное платье и черный же шерстяной платок. Платье сна проворно накинула на себя. Платком же повязала голову совсем так, как это делают монахини. Затем вынула из ящика комода купленную ею накануне черную бархатную маску и надела ее себе на лицо.
Взглянув на себя еще раз в зеркало, Ия осталась вполне довольна своим костюмом. Отразившаяся в стекле строгая черная фигура давала полную иллюзию обительских послушниц. Тем более была счастлива Ия, что ей не пришлось заимствовать наряд у Нетти или у княгини, и что она сама могла, затратив самую крошечную сумму, сделать этот удобный для себя костюм.
Взглянув еще раз на крепко спящих детей, она поправила лампаду перед божницей и неслышно выскользнула из комнаты.
Еще в верхнем коридоре стали доноситься до её ушей звуки музыки, шарканье ног и веселые голоса танцующих. Не спеша, Ия спустилась в залу.
— Ба! Ба! Кого я вижу! Прелестная монахиня, разреши просить тебя окунуться в мир житейской суеты, умчать тебя, в вихре бешеного вальса, — услышала Ия странно знакомый голос.
— Так как я монахиня только на сегодняшний вечер и мне не придется возвращаться в мою угрюмую обитель, то охотно принимаю ваше приглашение, — с низким поклоном отвечала Ия, сразу входя в свою новую роль.
Стройный арлекин, звеня бубенчиками, обвил рукой её талию и они понеслись. Несмотря на полное нежелание танцевать в незнакомом обществе, Ия при первых же звуках немного грустного вальса, который она всегда предпочитала всем остальным танцам, почувствовала смутное удовольствие. Чудесные, нежащие звуки музыки ласкали ее. Сами ноги неслись, казалось, под эту красивую, нежную мелодию. К тому же её кавалер, пестрый арлекин, танцевал прекрасно. И словно сама Ия с каждой секундой делалась все легче, все воздушнее, соразмеряя с ним свои движения.
— Parqleu! (Непереводимое восклицание) Ho вы танцуете, как богиня! Я ничего лучшего еще не встречал на своем веку… Такая легкость и грация, parole dhonneur! (честное слово), — восторженно нашептывал ей её кавалер, продолжая свои удивительные пируэты.
