Одетта стала Дедеттой, потом «Деде». Мы взаимно были друг другу опорой во времени и пространстве, в горе и радости, в болезни, отчаянье. Мы не расставались никогда и двадцать лет жили, как сиамские близнецы. Она была счастлива моим счастьем, гордилась моими успехами и переживала, как свои, мои пораженья.
Тем временем Вадим писал сценарий под названьем «И Бог создал женщину» и водил дружбу с продюсером Раулем Леви.
Никто не хотел дать нам денег: ведь ясно же — дело гиблое.
Леви, однако, форсил вовсю! Обеды и ужины у «Максима», в Тур д’Аржан и т. п. Мне этот цирк в новинку! Пойти было не в чем: только брюки да майка. В платье я выглядела ужасно. Со своим пучком я становилась похожа на школьную училку. А на каблуках ковыляла, как после перелома обеих ног.
Господи! Я-то ругала себя за уродство, возмущалась дурацкими понятиями о приличии. А Вадим преспокойно уходил обедать с Леви и Иксом, Игреком или Зетом, которые могли дать деньги на фильм. И я, десять раз переменив наряд, три раза — прическу, наругавшись и наоравшись, выпивала, чтобы успокоиться, бутылку красного и укладывалась в постель, пьяная от вина, злости и зависти к мужикам, избавленным от проблем с тряпьем!
Вадим привык. В ответ только смеялся. Говорил, что проблему я выдумала, потому что считал меня красавицей. Уговаривал: наплюй, тебе и так все к лицу… Я не очень-то верила. Он был настолько от этого далек, что иногда надевал разные носки и искал битый час костюм, который уже надел!..
Я взвыла: «Кристина, спаси!»
Кристина отвела меня в «Мари Мартин», где я купила-таки пару платьев! Но нечего было надеть на ноги… Купила туфли, чулки. Потом кашемировые кофты. Кристина объяснила, что с чем надевать.
Теперь не было шубы! А восходящей звезде без шубы нельзя. Причем или норковая, или никакая. Тогда — никакая: я уже в те годы не выносила звериного меха. Тут возникла мама, повела меня к подруге, у которой была — и норковая, и дешевая! Шуба оказалась на десять размеров больше меня, я в ней утонула. Но мама сказала: «Лучше утонуть в шубе, чем в слезах с тоски по ней!» И осталась я, дура дурой, в шубе и без денег.
Хорошо мне было только с распущенными волосами, босыми ногами и одетой так, как будто я только из постели… Я решила: одно из двух — или однажды мир примет меня такой, или я не приму мир никаким.
Воспитание, приличия — придуманы. Ну так я придумаю наоборот. Я отвергла «как принято» и стала жить «как не принято». Именно так я явилась в один прекрасный день к «Максиму», с волосами по плечам, в платье в облипку и открытых плоских туфельках, которые легко скинуть под столом, а вместо украшений — огромное пятно — от поцелуя любовника.
