Я измучилась, Лёня. Я все время неспокойна. Часто болею. Ведь мне уже недолго осталось жить, а мысли о тебе здоровья не улучшают.
Мама».
«Мама, здравствуй! Честное слово, ты меня расстроила. что за страсти-мордасти! Все не так мрачно, как тебе представляется за пять тысяч километров от нас. Возможно, Поля несколько сгустила краски в письме (это вам, женщинам, свойственно), а ты добавила своего воображения и получилась кошмарная картина: я — запойный монстр, терроризирующий семейство. Ну, что ты в самом деле, мама!
Я, конечно, не безгрешен и не могу сказать, что абсолютный трезвенник, но, уверяю тебя, не подхожу под рубрику тех клинических алкашей, «образы» коих появляются на экране телевизоров в известных передачах… Присоединяюсь к твоему призыву спалить всю, до последней капли, водку, ибо она мне на дух не нужна! Я сейчас если позволяю себе, то лишь пристойные напитки, до белой горячки не доводящие…
Нет, серьезно, мама, перестань ты беспокоиться! Обещай, что не будешь больше изводить себя черными мыслями. Обещаешь, да? Отлично. А я обещаю… сама знаешь, что.
Животик у Поли растет. Юлька и Лёшка здоровы. Скоро нагрянем в гости, жди. Привет идеальному братцу и его семейству.
Целуем. Леонид».
Я только умылся, только рубашку сменил — быстро, в темпе. Папа спросил: «А с едой как?» — но я отмахнулся и поскакал по лестнице вниз. Папа мне закричал с балкона: «Лёшка! Купи что-нибудь!» — и бросил свернутую трехрублевку.
Все мне показалось каким-то маленьким: дома маленькие, улицы узкие, сопки низенькие. Все как будто сжалось, съежилось, пока мы ездили, все стало какое-то лилипутское после тех огромных городов, какие я повидал… А Светкина мать, увидев меня, ахнула:
— Лёша! Боже мой, как вырос!
А я ноздри раздуваю, дышу — так бежал, что запалился.
— Здравствуйте, — говорю, — Зинаида Михайловна. Где она?
Кто она — и объяснять не надо. А Светкина мать отвечает: в кино ушла.
«Так! — думаю. — Очень хорошо. Я приехал, а она шляется по кино. Так».
А Зинаида Михайловна спросила:
— Ну, как путешествовал? Где был?
Я объяснил: в Свердловске у бабушки и в Ташкенте у бабушки с дедушкой.
— А как мама? Не родила еще?
— Нет еще. Она в Ташкенте осталась с Юлькой.
— Как? Почему? — удивилась Зинаида Михайловна.
— Ну, так они решили с папой. Маме уже опасно ехать. И вообще, там ее родители. Ей легче будет на первых порах.
А сам думаю: всего одно письмо прислала, а теперь еще в кино умчалась!
— Вот как! — сказала Светкина мать. — Значит, вы теперь с папой вдвоем. Нелегко вам придется.
