Бог послал нас и привел нас сюда, чтобы освободить тех, кто желает свободы и сделать их слугами Господа, чтобы мы превратили их нищету в этом мире в благополучие, и дали им свободу от злой веры, и установили среди них справедливость ислама. Он послал нас принести свою веру всем этим созданиям и привести их к исламу[14].
В общем, однако, обращение в ислам или предложение возможности такого обращения не часто упоминается как причина войны. Более обычна гордость за принадлежность к арабским племенам. Когда Саад, командующий мусульманскими силами в Ираке, хотел вдохновить своих людей на подвиги, он воззвал к гордости арабов: «Вы — вожди и знать арабов, избранные каждого племени и гордость тех, кто следует за вами»[15]. Такие речи часто противопоставляют аскетизм и честность арабов изнеженности и лживости персов. Гордость за достижения племени остается столь же важным фактором мотивации, как во времена джахилийи. Это наиболее явно выражается в поэзии, например в анонимных стихах, прославляющих деяния племени тамим в битве при Кадисии.
Мы нашли бану тамим в великом числе,
Самых стойких на поле битвы.
Они сплотили ряды против буйных врагов
и обратили их в бегство, рассеяли.
Они — море великодушия,
но для персидских царей подобны
Львам в лесах: они были подобны горе.
Они покинули Кадисию во славе и чести
После долгих дней битвы на горных склонах
[16].
Другая поэма воздает честь Асаду:
Мы обрушились на всадников Кисры
[17] с высоких гор.
Наши всадники столкнулись с ними.
Мы оставили в Персии многих жен плакать
и молиться при полной луне.
Мы сразили Рустама и его сыновей.
И копыта коней засыпали их песком.
И мы оставили на поле битвы тех,
кто уже никогда не встанет
[18].
Радость битвы и кровопролития исходит прямо от духа доисламского мира. Личная слава и репутация тоже сохраняют свое значение. В одном призыве стремление к раю сочетается со старомодным стремлением к долгой славе в этом мире:
О арабы, сражайтесь за веру и за этот мир. Заслужите скорое прощение Господа вашего, и сады, просторные, как земля и небо, примут почитающих Бога. И если дьявол захочет лишить вас отваги, напоминая об опасностях войны, вспомните, что о вас веками будут рассказывать на пирах и празднествах[19].
Жажда мирской славы, разумеется, сочеталась с желанием приобрести богатства. Один из наиболее постоянных мотивов повествований о первых завоеваниях — погоня за трофеями и восторженное описание захваченных богатств. Обычно упоминают такую добычу, как деньги, движимое имущество и рабов: приобретению живых трофеев всегда придавалось большое значение, а кое-где, особенно в Северной Африке, захватывали главным образом рабов. Любопытно, учитывая, что речь идет о скотоводческом народе, как редко упоминается скот — возможно, потому, что воин навсегда отказывался от прежнего образа жизни скотовода. Забота о приобретении трофеев не уступает заботе об их справедливом дележе. Многие из описаний, несомненно, грешат преувеличениями, но смысл от этого не теряется.
