«Опять! — шепчет она злым голосом. — Ну, это уж слишком! Откроешь, да?»
«Открою, но никого не пущу».
«Правильно! Пошли их, пожалуйста, на х…», — умоляюще просит Лизонька.
На миг я цепенею от изумления, а затем, хохоча, иду к двери.
II. Иван Медведев собственной персоной стоит на площадке, сопя, тяжело дыша после подъема на четвертый этаж. Толстый, солидный, в светлом костюме.
«Ваня!» — радостно восклицаю я. Редкий гость он в этой моей квартире, очень редкий.
«Чему смеешься?» — мрачно осведомляется Иван, и я вижу, что он как-то необыкновенно мрачен.
«Да так. Есть повод. Каким ветром, Ванюша, в приют мой убогий тебя занесло?»
«Может, сначала впустишь?»
Видит Бог, Ивана я не могу выпроводить, даже если Лиза от ярости выпрыгнет сейчас в окно.
«Я не один, — предупреждаю его. — У меня дама. Ты умеешь вести себя при дамах?»
«Пошли они все на х…!» — довольно-таки громко вдруг заявляет Медведев.
У меня новый приступ смеха. Так и вступаем в комнату: солидный, мрачный Иван и веселый Теодоров. Лиза вскакивает с тахты. Гнев еще не сошел с ее горящего лица, но в ту же секунду оно преображается в ослепительной улыбке.
Два матерщинника смотрят друг на друга. Затем между ними происходит такой, примерно, диалог:
«Привет!» — буркает Медведев очень неприязненно. «Здравствуйте, Иван Львович! — радостно отвечает Лизонька. — Как хорошо, что вы пришли! Садитесь, пожалуйста!»
«А что хорошего в том, что я пришел?» — бурчит Иван, озираясь.
Лизонька отвечает, блаженно улыбаясь: «Ну, я не знаю! Я всегда рада гостям!»
«А вы что, живете здесь?» — резонно (но слишком прямолинейно) спрашивает Иван.
«Нет, я живу в Москве, я же вам говорила. Там я тоже всегда рада гостям».
«Понятно, — сопит Иван, хотя понять что-либо из Лизиных слов сложно. — Помешал вашей… э-э… беседе?»
«Ну, что вы! — вспыхивает Лизонька. — Нет, конечно! Правда, Юра? Если бы кто-нибудь другой пришел, мы бы его, конечно, выгнали. А вас здесь все любят!»
«Наверняка не так, как вас», — отвечает Иван и опускает свои сто килограммов на тахту.
Лизонька тотчас пододвигается к нему и предлагает, лучезарно улыбаясь: «Закурить хотите?»
«Не курю», — бурчит Иван. И еще что-то невнятное — должно быть, матерится.
«А выпить?»
«А что это у вас? — Он берет бутылку без этикетки, смотрит на свет, принюхивается. — Нет, благодарю. Самогон не пью. Вам тоже не советую. Пусть дует Теодоров. У него мозги луженые».
«А мне, знаете, понравилось! — не соглашается с ним Лиза. — Юра, давай выпьем за нашего гостя».
