Моя бывшая жена некоторое время молчит.
— Как жаль, что она тебя любит! — наконец, слышит Теодоров. — Но смотри, Юрий! Если…
— Только без угроз, Клавдия. Прошу.
— Ты платишь хоть за квартиру? — вдруг спрашивает.
— Нет.
— Ну, ясно!.. Бедная девочка! — нелогично заключает она.
Прощаюсь. Звоню на службу Илюше, в дирекцию Чеховского фонда (есть у нас такой). Не надеюсь, что застану на месте, но он неожиданно откликается неожиданно бодрым голосом:
— Юраша, ты? Здравствуй! Ты живой?
— Относительно, Илья. Точно не знаю. А ты как? Ночевал дома?
— Да, представь, попал-таки! Глухой ночью. Но мне, Юраша, повезло. Жена и дети были у тещи. А утром я сбежал пораньше, оставил записку. Поезд, понимаешь, опоздал. Авария на железной дороге. Жертв нет. Откуда звонишь?
— С автомата.
— Один?
— Как перст. Приехать не хочешь?
— Хочу, Юра, но не могу. Извини. Накопились делишки. Да и жена должна зайти.
— Что ж… ладно.
— Плохо тебе?
— В физическом смысле терпимо, а в моральном…
— Ты бы сделал паузу, а? — жалобно говорит Илюша.
— Попытаюсь. Ничего, выкарабкаюсь.
— Вы с Егором еще буйствовали?
— Так… слегка.
— Я детали смутно помню. Кажется, порывался уйти с вами. Но Ольга, садистка, не пустила.
— Любит тебя, уважает.
— Вот это и скверно!
— Ладно, Илюша, будь здоров. Если что, я дома, — тяжело выговариваю я.
— Держись, Юра! — напутствует он.
Теперь еще надо позвонить Лизе. То есть Лизе Семеновой. А надо ли, и зачем, собственно? Кто она такая, Лиза Семенова, и чем отличается от своих однополых подруг? — смутно думаю. Пришла, растревожила, разбередила что-то позабытое… ну, и что из того? Как появилась, так и исчезнет, оставив в моей квартире лишь дактилоскопические знаки. И все-таки набираю зачем-то знакомый Жаннин номер.
Откликается женский голос — чей? Я плохо различаю женские голоса — кроме Клавдиного. У них, кажется мне, одинаковая модуляция, тембр — словно сообща разучивали, тренировались и добились полнейшего сходства.
— Могу я поговорить с некой Лизой Семеновой?
— Некая это я. Семенова тоже я, — слышу в ответ.
— А-а! Извини. Не узнал. Это некий Теодоров.
— Я узнала. Так?
— Я зачем, собственно, звоню, Елизавета. Трудно объяснить. Видимо, я хочу узнать, как ты живешь. Как ты живешь?
— Спасибо. Хорошо, — бесстрастно отвечает. — А ты?
— Я, извини, хреново.
— Даже так? С чего бы это?
— А вот так уж. Не хочешь сегодня приехать? Я куплю заварку и, возможно, торт. Если хватит денег.
— Спасибо. Ты очень щедрый. Но я не смогу.
