Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии: 30.09.2010 01:28:31 - Родамiр пишет:
Моя искренняя благодарность за данную публикацию. Свою культуру знать, конечно, надо.. А то и неуютно, и словно не у себя Дома.
Искусство
Сентябрь, начало сезона…
СЕМЬ НОТ
Юрий ДАНИЛИН
В музыкальном смысле осень всегда долгожданна: начинается очередной сезон. И всегда надеешься на лучшее – новые имена, интересные программы и т.д. В Камерном зале филармонии играл молодой швейцарский пианист Франческо Пьемонтези. Москва ему, видимо, нравится, приезжает к нам уже во второй раз. На концерте кроме сотрудников швейцарского посольства были замечены и немногочисленные жители столицы, не работающие там. Досадно, что московские любители фортепианной музыки пропустили этот вечер, потому как играл Пьемонтези замечательно и было что слушать и чему радоваться. Пианист уже хорошо известен Европе, играл в лучших концертных залах, участвовал в престижных международных конкурсах, его хвалит Марта Аргерих, а сам он в свои 27 лет уже открыл собственный камерный фестиваль в швейцарском городке Беллинцона. В программе, с которой приехал в этот раз, ему, на мой взгляд, наиболее соответствовал Бах. Исполнялась Партита № 1. Удивительная манера: пианист сразу даёт понять, что никаких вольностей не будет, Бах у него пунктирный, какой-то «анатомический», остающийся в своём времени и своих обстоятельствах. И от этого трогательный, ясный и настоящий. Второе отделение было посвящено Шуману. Пьемонтези впервые в России исполнил «Посвящение Шуману» швейцарского композитора Фабио Тоньетти. Но лучше бы этого не делал: осталось впечатление торопливости, непродуманности текста и случайного включения его в программу. А вот Фантазия Шумана до мажор обнаружила новые привлекательные качества пианиста: он умеет обуздать себя в шумановских вольностях и придаёт экспрессии композитора впечатляющую сдержанность, элегантно это делает, а нам, слушателям, дарит новые ощущения от давно знакомого сочинения.
Заканчивается Год Франции в России, не ознаменованный запоминающимися событиями, кроме, пожалуй, выставки Пикассо в Музее изобразительных искусств имени Пушкина. Да и то, как утверждают злые языки, повезло нам исключительно потому, что родное здание пикассовских творений в Париже на ремонте.
Особых музыкальных событий тоже не случилось. В зале Чайковского в сентябре принимали Брижит Анжерер и Бориса Березовского. Они играли в четыре руки довольно слабенькую программу. «Песни любви» Брамса, его же «Семь венгерских танцев» украсили бы детский утренник где-нибудь в ЦМШ. Да, бывает, что «Детский альбом» Чайковского в исключительном исполнении может произвести колоссальное, неизгладимое впечатление, но это был не тот случай. Известные пианисты как бы развлекались: и мило, и весело, и простенько. Березовский был ещё и вызывающе по-купечески одет – в какой-то нелепый, ресторанного пошиба серый костюм. И эта деталь тоже свидетельствовала о малосерьёзности происходящего. Не спас ситуацию поначалу и образ Петра Ильича Чайковского, возникший во втором отделении. Пётр Ильич, кстати, не обрадовался бы соседству с Брамсом. Поскольку терпеть не мог его музыки, хотя к самому композитору, как известно, относился хорошо. В общем, много странностей для одной программы. Исполнялась сюита Рахманинова из музыки к балету Чайковского «Спящая красавица». Технично, но неинтересно, дежурно, как давно играемая и изрядно надоевшая. Пожалуй, единственное произведение, заставившее поверить, что четыре руки всё-таки принадлежат двум талантливейшим пианистам, – это рахманиновская Сюита-фантазия № 1 для двух фортепиано, посвящённая памяти Чайковского. Блестяще играли, с каким-то глубоко личностным постижением не только настроений композитора, но и собственных, видимо, очень близких переживаний. Иногда было очень тревожно, когда звуки со сцены безжалостно, но красиво приближали нас всех к высоким состояниям жизни и смерти. Я сразу простил Березовскому его наряд. И подумал, что такое исключительное совпадение размышлений композитора и исполнителей, такое вдохновенное, искреннее, глубокое постижение интимнейших человеческих настроений, такое впечатляющее напоминание о краткости жизни бывает очень редко. И только у талантливых пианистов.
