Проснулся он с чувством освобождения. Он тщательно побрился, вскочил на велосипед и покатил к аэродрому.
— Надеюсь, вам лучше? — спросил командир эскадры, закуривая сигарету.
— Да, лучше, — ответил штурман.
Вчерашний вылет прошел без осложнений; все самолеты вернулись. У командира эскадры тоже, кажется, было хорошее настроение; складки на лбу были не такие глубокие.
— Значит, теперь вы можете приступить к боевым операциям? — спросил он и бросил быстрый взгляд на стоявшего перед ним штурмана.
— Если нужно.
— Прекрасно. Я попрошу врача освидетельствовать вас. А пока, — сказал он, пододвигая лист бумаги, — подпишите это.
Штурман взял бумагу. Это было объявленное ему взыскание: «Командир эскадры накладывает на лейтенанта Рипо простой недельный арест. Основание: отказ от участия в выполнении боевого задания со ссылкой на нездоровье, но без обращения к врачу».
Не говоря ни слова, штурман положил бумагу на стол.
— Вы не подпишете? — спросил командир эскадры, подняв на него глаза.
— Мне нужно подумать, — ответил штурман. — Мне кажется, что в определении учтено далеко не все.
— Да, конечно, не все. Вы хотите, чтобы я добавил, что из-за вас погиб капитан Ромер?
Командир эскадры курил, отставив руку с сигаретой в сторону, словно не хотел чувствовать запаха табака. Время от времени он подносил сигарету ко рту и слегка затягивался.
— Нет, — сказал штурман. — Я бы хотел, чтобы, если возможно, перед словом «отказ…» было добавлено что-то вроде: «Будучи вынужден за четыре дня до этого выброситься с парашютом из гибнущего самолета в результате катастрофы, стоившей жизни двум экипажам…». Так было бы справедливей.
— Я упомяну об этом в своих личных соображениях.
— Господин майор, я не могу подписать этой бумаги, если не будет сказано, почему я не полетел в ту ночь.
— Но в таком случае, — возразил командир эскадры, — станет известно, почему погиб Ромер, а это может вам дорого обойтись. Где вы были вчера ночью? — спросил он.
Штурман изобразил удивление.
— Я вышел пройтись по лагерю.
— Я всюду вас разыскивал.
— Я гулял. Я устал сидеть взаперти. Ведь я только под простым арестом и имею право выходить из комнаты.
— Но не за пределы лагеря.
— Я прогуливался по лагерю. Была ночь. Понятно, что меня не могли найти. В баре я не был.
— Ладно, — сказал командир эскадры и, не докурив сигарету, раздавил ее в бомбовом стабилизаторе, который служил ему пепельницей. — Можете быть свободны.
На этот раз штурман был полон сомнений. Он спросил себя, почему он отказался подписать бумагу. Определение было чистой формальностью, просто командиру эскадры нужно было поддержать свой авторитет. Ничего позорного не было в том, что ты угодил под простой недельный арест из-за того, что вовремя не обратился к врачу. Каждый на месте штурмана расписался бы. Один из двух должен быть не прав: либо штурман, либо командир эскадры. Но сила была не на стороне штурмана. По логике вещей ему надо было уступить.
