Власть имеет многообразные формы, но в общих чертах врагов Свободы можно разделить на три класса. Это, во-первых, те, кто отвергает ее и как средство и как цель прогресса, выступая против нее гласно, открыто и искренне, всегда и повсюду. За ними следуют те, кто, хотя и видит в ней средство прогресса, но признает ее лишь постольку, поскольку она служит их собственным эгоистическим интересам, отказывая в ней и в ее благах всему остальному человечеству. Наконец, третий класс составляют те, кто отрицает за ней значение средства прогресса, видя в ней лишь конечную цель, которая может быть достигнута после того, как она будет сперва поругана, изнасилована и растоптана ногами. Эти три ступени борьбы со Свободой можно проследить почти во всякой области мысли и человеческой деятельности. Прекрасный пример первой категории дают – католическая церковь и русское самодержавие; вторая представлена протестантской церковью и манчестерской школой в политике и политической экономии; образцами третьей могут служить атеизм Гамбетты и социализм Карла Маркса.
Другая, поперечная демаркационная линия делит все эти три формы власти на власть божественную и человеческую или, вернее, власть религиозную и светскую. Победа Свободы над первой почти завершена. Век Вольтера разрушил власть сверхъестественного. С тех пор церковь падала в своем значении. Но после нее нам грозит власть человеческая в лице своего органа, Государства. Те, кто потерял веру в богов только для того, чтобы перенести ее на правительства; кто перестал поклоняться церкви только для того, чтобы поклониться Государству; кто переменил папу на короля или царя, а священника на президента или парламент, – те, правда, оставили прежнее поле битвы, но отнюдь не стали меньшими врагами Свободы. Церковь сделалась предметом насмешки; Государство должно им сделаться в свою очередь. Государство, говорят, есть «необходимое зло»; оно должно стать не необходимым. Борьба нынешнего века есть, поэтому, борьба с Государством; с Государством, которое принижает мужчину, проституирует женщину и развращает ребенка, которое налагает путы на любовь и душит мысль; которое монополизирует землю, ограничивает кредит и суживает обмен, которое дает праздному капиталу возможность приращения, а у трудолюбивого работника насильственно отнимает плоды его труда в виде процентов, ренты, прибыли и налогов.
Руссо полагал, что Государство возникло из договора, и что граждане, населяющие Государство в настоящее время, хотя и не заключали договора, но связаны им. Анархисты же, наоборот, отрицают, что когда бы то ни было был заключен подобный договор, и заявляют, что если даже таковой и был когда-либо заключен, то он не может налагать и тени обязанности на тех, кто непосредственно не участвовал в его заключении. Поэтому они требуют права вступать в такие договоры, какие они считают для себя наилучшими. Положение, что человек может сам для себя заключать договоры, не только не аналогично положению, делающему человека подчиненным договорам, заключенным другими, но является его прямой противоположностью.
