Соображения эти Владимир Ильич не стал высказывать типографщику, а просто сказал, какая бумага для русской газеты желательна.
- Бумага в Лейпциге найдется на любой вкус, - сказал Рау, - об этом не беспокойтесь, бумагу я приобрету. А шрифт припасен у вас?
Вопрос озадачил Ленина. Рау объяснил:
- Русского шрифта я не держу, мне ненадобен. И в продаже он редкость...
Возникло препятствие, какого Ленин не ожидал, и, кажется, серьезное...
А Рау продолжал, как бы размышляя вслух:
- Заказы из России бывают, но выгодны они лишь крупным фирмам - там и ассортимент русских шрифтов, и особый персонал в типографии... - Помолчав, добавил: - Знаю фирму, где печатают Библию для России, но ведь не придешь, не попросишь мешок шрифта. Сразу: "Кому? Куда? Для чего?" - и угодишь в полицию.
Можно себе представить огорчение Владимира Ильича, но он нашел в себе силы даже улыбаться. Терпеливо ждал, до чего же типографщик договорится, что предложит... Но тот назвал новое препятствие.
- Шрифта у вас нет, товарищ русский учитель. Впрочем, если бы вы и со шрифтом приехали - мало пользы. Нужен наборщик, умеющий набрать русский текст. Поставьте, к примеру, меня к кассе с русскими литерами. Только запутаюсь, дело испорчу. Для меня что китайская грамота, что русская никакой разницы.
Пришлось Владимиру Ильичу из Лейпцига уехать.
* * *
Вскоре Ленин возвратился, но уже не один. Своего спутника, прилично одетого молодого человека, представил Герману Рау:
- Знакомьтесь. Товарищ Иосиф Блюменфельд, наборщик.
- Вернер... - смутившись, вставил названный.
- Да, да, - подтвердил Владимир Ильич, - партийная кличка товарища "Вернер".
Рау понимающе кивнул:
- Будем звать Вернером.
Иосиф Блюменфельд был поляк, не вынесший царского гнета и бежавший из Польши (как известно, самостоятельное Польское государство в XIX веке перестало существовать: произошел так называемый раздел Польши, иначе сказать, разорванную на клочья страну поглотили Россия, Австро-Венгрия и Пруссия). В Варшаве сидел царский наместник. Он наложил запрет на польские газеты, книги, на самый польский язык. И Блюменфельд на родине, чтобы прокормиться, стал наборщиком русских текстов. Оказавшись эмигрантом, он вступил в партию социал-демократов и, горя ненавистью к русскому самодержавию, почувствовал единомышленника в Ленине. Познакомился с Владимиром Ильичей, выполнял кое-какие его партийные поручения. "Он очень дельный наборщик и хороший товарищ. Он всей душой предан делу", - писала о Блюменфельде Н. К. Крупская. В Лейпциг ехать согласился, не спрашивая для чего: если Ленин позвал, - значит, так надо. И только в кабинете Рау узнал, что предстоит ему поработать наборщиком.
