Потом сказал:
- У нас в гимназии, Илья Николаевич, в непродолжительном времени предвидится вакансия на должность инспектора... - Но посмотрел Ульянову в глаза и безнадежно махнул рукой.
* * *
Еще в Нижнем, принимая должность инспектора народных училищ, Ульянов спрашивал себя: "А подготовлен ли я, человек городской, к работе в деревне?" И это стало предметом его немалой озабоченности.
Гимназические учителя подтрунивали над коллегой: "Полноте, Илья Николаевич, мудрствовать, какие еще там деревенские проблемы! Вы многоопытный педагог, да еще удостоенный ученой степени кандидата. И меняете кафедру гимназии на деревенскую школу грамоты - в чем же тут проблема?"
Илья Николаевич отмалчивался и продолжал собирать сведения о Симбирской губернии. Проведал, что хороши тамошние глины: развито гончарное дело, кирпичное, и записал себе в тетрадку, в каких именно уездах следует приобретать кирпич при постройке школьных зданий.
В южной части губернии строительный лес плохой, это он тоже заметил себе. Напротив, бревно и тес отличного качества на севере и в северо-западном углу губернии. Здесь сосна мелкослойная, сто-двести лет простоит в срубе; встречается даже мачтовый лес, который берут волжские корабельщики. И Ульянову подумалось, что, быть может, на мачтах симбирской заготовки развевался мятежный флаг и Разина, и Пугачева.
Во всяком случае, Емельян Иванович поусердствовал на сибирских землях недаром Пушкин, работая над "Капитанской дочкой", приезжал в Симбирск, где интересовался архивами, да в его пору можно было встретить здесь еще и живых свидетелей пугачевских дел.
Как-то в майском номере "Журнала министерства просвещения" за 1869 год он наткнулся на отчет о состоянии народных школ, в котором была упомянута и Симбирская губерния. Илья Николаевич тотчас погрузился в исследование. "Не плохо, отнюдь не плохо поставлено дело, куда лучше, чем у соседей!" радовался он, сопоставляя данные по губерниям.
Однако первоначальное впечатление благополучия тут же стало и рассеиваться... Оказывается, в этой многонациональной губернии вовсю процветает насильственное обрусение!
"Образование" и "обрусение" в отчете приравнены одно к другому. Так и сказано: "Дело народного образования и обрусения..."
- Боже мой, боже мой, - сокрушался Илья Николаевич, - что сказал бы Пушкин, натолкнувшись на такую мерзость! "Слух обо мне пройдет по всей Руси великой, и назовет меня всяк сущий в ней язык, и гордый внук славян, и финн, и ныне дикой тунгуз, и друг степей калмык..." "Назовет!" - с гневной иронией воскликнул Илья Николаевич. - Да эти русификаторы своими насилиями только отвращают людей от гения русской культуры!
