Я слегка помассировал его и сначала ввел палец, чтобы он открылся. В ответ он пододвинулся ближе и сказал:
– Ну давай же, давай…
Я смазал головку вазелином и с силой вошел в него, не обращая внимания на то, что он вскрикнул. Я обнял его за грудь, прижал к себе, двигаясь медленно и ритмично, стараясь справиться с его напряжением, постепенно входя глубже, и он тихо застонал:
– Да, вот так, еще…
Я положил ему палец в рот, чтобы он закусил его и замолчал. Теперь я мог полностью отдаться картинкам, мелькавшим в голове.
Вспоминались случайные знакомства – те, что заканчивались сексом. Я представлял себя героем фильма, который когда-то видел… про изнасилование парня… я прижимал его к стене… заставлял лизать большой член, побывавший в его заднице… я в туннеле под городом… воняет дерьмом… вокруг шуршат крысы… трахаю какого-то незнакомца у кирпичной стены… слышатся шаги… Мой оргазм приближался, яйца бьются о его ягодицы… кроваво-красное видение… вот она… рана, красная и глубокая, через все горло… темный подвал… картина встала перед глазами так живо, словно я смотрел на фотографию… девушка, использованная и связанная, лежит на грубых нарах. Я кончил, рывками, ухватившись за его ягодицы и содрогаясь в конвульсиях.
– Ты расплющил меня. – Я не мог понять, что он говорит, его слова были просто шумом, проникающим в мои мысли. – Эй, дядя, уже можно выходить.
Я откатился и потянул за презерватив. Щелкнув, он слез, мой член выскользнул – усталый, вялый. Мы с тобой друг друга стоим, старина, подумал я. На животе моего партнера был блестящий след спермы – он кончил, пока я трахал его. Слава богу! Ко мне подбиралась депрессия, похожая на отходняк у курильщика опиума. Горький возврат к повседневной жизни, вуаль спадает, является мерзость. Слушать ласковые речи не хотелось. Я вытерся простыней и стал одеваться.
– Это было круто. Классная у тебя куртка.
Видно он тоже обрадовался, сообразив, что я ухожу, и я впервые улыбнулся ему:
– Всегда к твоим услугам, сынок.
Я выбрался из квартиры и побрел домой.
Солнце и птицы разбудили меня в четыре утра. Солнце лезло в глаза, а пение птиц совсем не вязалось с моим похмельем. Хотелось снова уснуть. Пришла идея: не купить ли винтовку? Без шуток, обыкновенную, длинноствольную винтовку – подстрелить несколько птиц. Я полежал на матрасе, созерцая замысловатые пейзажи из трещин и пятен на желтом потолке, затем подложил под спину две подушки и скрутил папиросу. Затянулся и удерживал в легких дым, пока они не скрипнули, потом медленно выдохнул. Тонкий узор из дыма поднялся к потолку. В треснутом оконном стекле, как в призме, преломлялся свет. Красные, желтые, темно-синие и зеленые лучи растянулись по комнате. Я смотрел на все это спокойно, время от времени затягиваясь сигаретой. Тело казалось мне жилищем мертвеца. Я мог думать и курить, но ничего не чувствовал. Внутри было пусто. Под кожей – скелет, кровь и плоть. В теле присутствуют все необходимые внутренние органы, но души нет. Мне хотелось прижать к руке зажженную сигарету, чтобы болью прижечь отчаяние.
