— Вот это другое дело, — сказал Абивард усталому всаднику, буквально вывалившемуся из седла во дворе крепости Век-Руд. — Почти месяц ни одного письма из Налгис-Крага, а теперь два за одну неделю.
— Счастлив порадовать тебя, повелитель, — сказал гонец. Вместо кафтана он был одет в кожаные штаны и куртку из овчины; зима еще не настала, но в воздухе чувствовалось ее приближение. Гонец продолжил:
— Это от госпожи твоей сестры. Так, во всяком случае, сказала мне служанка, передавшая письмо. Сам я не читал его, поскольку оно попало в мой футляр уже запечатанным.
— Да ну? — сказал Абивард. Раньше Динак себя такими предосторожностями не озабочивала. Он дал гонцу серебряный аркет. — В таком случае ты заслуживаешь особой благодарности, раз доставил его сюда в целости и сохранности. Если бы с ним что случилось, ты не мог бы на словах передать мне, о чем оно.
— Ты добр ко мне, повелитель, но если бы что-то случилось с этим письмом, то со мной скорее всего случилось бы кое-что похуже. Ты понимаешь, о чем я. — Посланец из Налгис-Крага отсалютовал Абиварду и выехал из крепости, направившись в обратный путь.
Динак воспользовалась печатью Птардака — всадник с копьем, поражающий кабана. Абивард сломал ее ногтем — ему не терпелось узнать, что же такое стремилась скрыть от посторонних глаз его сестра. Как обычно, он прочел ее слова вслух: «Дихгану Абиварду любящая сестра Динак шлет низкий поклон». Но следующая фраза заставила его резко остановиться: «Ты поступил бы мудро, прочитав нижеследующее подальше от любого, кто мог бы тебя услышать».
— Это еще к чему? — проворчал он. Но Динак всегда поражала его своим здравомыслием, поэтому он свернул пергамент и унес его в свою спальню. «Здесь меня никто не услышит», — подумал он. Потом он посмотрел через решетчатое окошко в двери, ведущей на женскую половину. Там никого не было видно.
Удовлетворившись этим, он развернул письмо и вновь приступил к чтению.
Динак писала: «Птардак, муж мой, недавно отгородил стеной комнату, соседнюю с моей и примыкающую ко входу на женскую половину, и сделал для нее отдельный вход. Я спросила его, зачем все это, но он ответил очень уклончиво. И это, должна признаться, сильно меня раздосадовало».
Абивард не сердился на сестру за такие чувства. Самое вероятное объяснение такому поведению Птардака он видел в том, что тот поселил в этой особенной комнате другую женщину, хотя Абивард никак не мог взять в толк, почему бы тогда просто не ввести ее на женскую половину.
