Похищенный трон | страница 72
— Я не хотел говорить при людях, но не нравится мне то, что мы везем домой, — это дурной знак.
— И я об этом подумал, — так же тихо ответил Абивард. — Свадебный кортеж должен привозить домой радость и надежду. Мы же, вернувшись в крепость, будем встречены женским плачем и причитаниями. — Он развел руками:
— Но выбора у нас нет.
— Да уж, — согласился Фрада. — Только в этом году Макуран слышал чересчур много женского плача.
— Что отнюдь не значит, что мы не услышим еще больше. — Абивард похлопал брата по спине:
— Ты славно бился. Теперь возвращайся к костру и отдохни.
Фрада сделал два шага, остановился и обернулся.
— Не такое это приятное дело, как я думал раньше. Я про войну. Кровь, вонь, страх… — Последнее слово он произнес с запинкой, словно опасаясь, что его сочтут трусом.
— Да уж, — сказал Абивард. Лица брата он не видел; было темно, а Фрада стоял между ним и светом догорающего костра, спиной к огню. Но он видел, как у младшего сына Годарса и Барзои облегченно опустились плечи.
Оставшись в дозоре, Абивард решительно и быстро расхаживал туда-сюда — не ради пущей бдительности, а потому, что знал: если он будет сидеть на месте, его поведет в сон. Но ночь была тиха до жути, слышался лишь скрип его собственных сапог по земле и камням. Однажды где-то очень далеко тявкнула лиса. В полной тишине этот звук заставил Абиварда вздрогнуть и схватиться за меч.
Он засмеялся над своими страхами и вновь принялся расхаживать. Но даже ему самому его смех показался не очень естественным. Когда по Макурану разъезжают хаморы, каждый путник, отъехавший за пределы видимости своей крепости, рискует попасть в засаду. Иные из тех, кто не вздрагивает при воображаемой опасности, могут вовремя не вздрогнуть при опасности настоящей.
Луна зашла. Ночь была очень темной, звезды сияли, словно крошечные бриллианты на черном бархате. Слабый отсвет того, что макуранцы называли облачением Господним, простирался по всей линии горизонта. Абивард не мог припомнить, чтобы прежде видел его так отчетливо.
По небосклону пролетела падающая звезда, потом вторая. Абивард прошептал заупокойную молитву по Достану и Камбуджийе, души которых уносились на этих звездах в Бездну. Упала третья звезда. Абивард не мог поверить, что она уносила к Господу душу хамора. Впрочем, вполне вероятно, что двое его товарищей были не единственными макуранцами, павшими сегодня от руки кочевников.
Глава 4
Гонец вытащил из-за пояса кожаный футляр, пропитанный воском, чтобы предохранить его от дождя и речной воды. Он церемонно снял с футляра крышку и вручил Абиварду свернутый пергаментный свиток, находившийся в футляре.