«От ничтожного священника Таронития Автократору Криспу привет.
Да возрадуется ваше величество, но я с сожалением должен сообщить о новой и зловещей ереси, распространившейся среди крестьян и пастухов этой Фосом забытой провинции».
Крисп фыркнул. Почему предполагалось, что от подобных новостей он должен возрадоваться, всегда оставалось выше его понимания.
Ему иногда казалось, что официальный язык видесских документов создан специально для сокрытия их смысла. Его глаза вернулись к строчкам документа.
«Эта ересь показалась мне особенно вредоносной, словно темный бог Скотос специально рассчитывал с ее помощью совратить как легкомысленных, так и тех, кого при других обстоятельствах можно было бы назвать набожными. Насколько я сумел узнать, ее тенета таковы…»
Чем больше Крисп читал, чем меньше ему нравилось прочитанное.
Еретики, если Таронитий правильно понял суть их убеждений, верили в то, что материальный мир создан не Фосом, а Скотосом.
Свет Фоса, таким образом, находится лишь в душе, а не в теле, где эта душа обитает. Убийство, в примеру, есть не что иное, как высвобождение души из ловушки плоти. Поджог есть лишь уничтожение того, что по сути своей пепел. Даже грабеж благотворно влияет на жертву, ибо ослабляет ее связь с материальным миром. Словом, если создавать теологию специально для разбойников, то лучше не придумаешь.
«Это злодейство было замышлено и распространено неким Фанасием, поэтому еретики называют себя фанасиотами. Молю ваше величество поскорее прислать побольше жрецов для обучения местных жителей правильной доктрине и побольше солдат, дабы одолеть фанасиотов и защитить перепуганных правоверных от грабежей. Да пребудет всегда с вами Фос и да укрепит он вас в борьбе со злом».
Крисп взял перо. «Ваша просьба будет удовлетворена», — написал он на письме священника. Потом придвинул вощеную табличку и записал для себя стилем два напоминания на утро: попросить вселенского патриарха Оксития выслать в Питиос священников и написать наместнику провинции, чтобы тот переместил войска к окрестностям пограничного города.
Перечитав послание Таронития, он положил его и покачал головой.
Видессиане, прирожденные спорщики, были не в состоянии, обретя веру, просто оставить ее как есть. Встретившись, двое видессиан тут же начинали обсуждать тонкости религии: теологические дискуссии были для них столь же любимым развлечением, как и лошадиные бега в Амфитеатре. Однако на сей раз дискуссиями дело не ограничилось.
