— Я донесу вашу озабоченность до его могучего высочества, — пообещал Трибо. — Но и он, в свою очередь, жалуется, что недавно введенная видессианами пошлина на янтарь возмутительно высока и взимается с чрезмерным рвением.
— Второе наверняка волнует его больше, чем первое, — заметил Крисп. Монопольное право на торговлю хатришским янтарем принадлежало хагану, и прибыль от его продажи в Видесс пополняла хаганскую казну. Пошлина же приносила доход империи.
Чтобы пресечь контрабанду, Крисп усилил таможенные патрули и повысил им жалование. В молодости он побывал в приграничном с Хатришем городе Опсикионе и сам видел, как орудуют контрабандисты янтаря.
Теперь это знание помогало с ними бороться.
Трибо напустил на лицо выражение оскорбленной невинности:
— Хаган Нобад, сын Гумуша, сомневается в справедливости своего суверена, который снизил пошлины для Царя царей на своей западной границе и в то же время повысил их для Хатриша.
Придворные негромко забормотали; редкие видессиане осмелились бы столь вольно говорить с Автократором. Крисп сомневался, знает ли Нобад о его спорах с Рабиабом Макуранским из-за караванных пошлин. Трибо, очевидно, был о них прекрасно осведомлен и тем самым оказал хагану услугу.
— На это я могу ответить, что главной обязанностью любого правителя является обеспечение выгоды для своих владений, — медленно произнес Крисп.
— Да, могли бы. Если бы не были наместником Фоса на земле, — возразил Трибо.
Бормотание придворных стало громче.
— Я считаю несправедливым то, почтенный посол, что ты, будучи еретиком, толкуешь в свою пользу мое положение в вероисповедании, практикуемом на территории Видесса.
— Молю ваше величество о прощении, — немедленно извинился Трибо. Крисп подозрительно уставился на посла; он даже не предполагал, что хатриш уступит столь легко. И ошибся — Трибо тут же продолжил:
— Поскольку вы напомнили, что в ваших глазах я еретик, то я воспользуюсь собственными обычаями и спрошу, как толкует справедливость доктрина Равновесия.
Ортодоксальная вера видессиан утверждала, что в конце времен Фос безусловно возьмет верх над Скотосом. Теологам же из восточных земель Хатриша и Татагуша приходилось считаться с набегами на эти территории варварских и яростных хаморов и неизбежными после этого опустошениями и грабежами. Поэтому они провозгласили, что добро и зло в мире находится в безупречном равновесии и никому из людей не дано знать, что восторжествует в конце. Анафемы столичных священников так и не смогли вернуть еретиков к тому, что считалось в империи истинной верой; подстрекаемые восточными хаганами, они отплевывались ответными анафемами.
