– Говард говорил, что вы по-прежнему живете в пригороде Кингстона. С сестрой, да? Как и раньше, когда…
К счастью, в этот момент в дверях появилась горничная, которую Говард попросил принести кофе и апельсиновый сок. Затем он подошел к креслу Ребекки и присел на широкий подлокотник.
– Ну что? – спросил он, заглядывая ей в глаза. – Не терпится познакомиться с мангустой?
Девочка подняла голову, и личико ее озарилось воодушевлением. Она неистово закивала, и Филиппе подумалось, что малышка наверняка не забыла об обещании Говарда и ждет не дождется, когда тот его выполнит.
– П-прямо с-сейчас?
– Подожди немного, – мягко сказал он.
Миссис Хольгерсон была явно удивлена поведением сына. Интересно, подумала Филиппа, что же ей рассказывал про нас Алфред?
– Ваш муж погиб в автокатастрофе? – спросила хозяйка, улучив момент, когда Говард разговаривал с девочкой.
– Да, – ответила Филиппа, недоумевая, зачем той понадобилось упоминать об этом. – Три года назад.
– Три года, – задумчиво повторила собеседница. – И с того времени ваша дочь за… у нее наблюдается дефект речи?
– Да.
Филиппа бросила на дочку настороженный взгляд. Но, к счастью, Ребекка была увлечена беседой с Говардом.
– Какая жалость! Но ведь это не связано с физическими повреждениями? Быть может, это психологическая травма?
– С вашего разрешения, мне бы не хотелось об этом говорить, миссис Хольгерсон.
– Как скажете. – Пожилая дама, видимо, решила избавить гостью от нетактичных вопросов. – Не подумайте, что я всегда сую нос в чужие дела. Просто вы меня очень заинтересовали.
Да, эта женщина далеко не так проста, какой хочет казаться. У нее явно есть планы, в которые Филиппа с Ребеккой не вписываются.
Невысокая хрупкая девушка лет двадцати ввезла столик на колесиках с чашками, блюдцами, сахарницей и кофейником. В его нижней части стоял кувшинчик со сливками, плетеная корзинка с еще теплым домашним печеньем и большой стакан апельсинового сока для Ребекки.
Глаза девочки засветились радостью, когда она увидела печенье. Она не отличалась хорошим аппетитом, но от домашних сладостей не отказывалась почти никогда.
Говард помог горничной расставить посуду на столике. Почему-то у Филиппы появилось ощущение, что это для него совершенно обычный поступок. Она удивилась неожиданно возникшему чувству близости – словно они были давно знакомы, и Филиппа могла рассказать обо всех его привычках и пристрастиях.
Через минуту он сел на диванчик рядом с ней, а не с матерью. А поскольку тот был не особенно велик, они сидели, почти вплотную прижавшись друг к другу. Она чувствовала жар его тела, и всякий раз на вдохе ощущала его чисто мужской запах.
