В книге Дугласа Рида «Спор о Сионе» приводится интересное расследование еврейского вопроса Наполеоном:
«Наполеон вызвал и Париж 112 ведущих представителей иудаизма из Франции, Германии и Италии, предложив им дать ответ на ряд вопросов… Вопросы Наполеона, как стрелы по цели, били по самому существу Торы-Талмуда, построивших стены между евреями и остальным человечеством. Главными вопросами были: разрешает ли еврейский закон смешанные браки; считают ли евреи французов «чужими» (чужеземцами) или братьями; считают ли они Францию своей родиной, законы которой обязательны для них; делает ли иудейский закон различие между еврейскими и христианскими должниками? Все эти вопросы неизбежно обращались против дискриминирующих расовых и религиозных законов, которые (как было показано в предыдущих главах) левиты нагромоздили на древние нравственные заповеди, фактически уничтожив их. В полном свете гласности и по всей форме. Наполеон поставил перед еврейскими представителями именно те вопросы, которые в течение многих столетий все человечество всегда задавало евреям.
В ослепляющем свете этого расследования у еврейских депутатов оставались только две возможности: либо честно отвергнуть навсегда собственный расовый закон, либо же, отказываясь от него только притворно, в действительности сохранить ему верность (маневр, официально разрешенный, как известно, Талмудом).
Как пишет Кастейн, «еврейские ученые, призванные опровергнуть выдвинутые против них обвинения, оказались в крайне трудном положении, поскольку для них каждое слово Талмуда было священно, даже его легенды и сказки». Этим еврейский историк сам признает, что евреи могли уклониться от вопросов только ложью, так как их собрали вовсе не для «опровержения обвинений»; от них всего лишь ожидали правдивых ответов.
Еврейские делегаты, как и следовало ожидать, авторитетно заявили, что еврейской нации больше не существует, что они не желают больше жить в закрытых, самоуправляемых общинах, и что они во всех отношениях считают себя французами и никем иным. Их единственная оговорка относилась к смешанным бракам; таковые, по их словам, были возможны только по «гражданским законам».
Почему бы современным раввинам не внести ясность, и ответить на вопросы: Ставит ли иудаизм целью достижение евреями мирового господства? В чем состоит особое «достоинство» еврея перед гоем? Императив «Возлюби ближнего своего как самого себя» относится только к евреям, или ко всем людям? Почему на Пурим евреи проклинают Амана, вместо того, чтобы попросить Господа простить его грешную душу, ибо не ведал, что творил? Если раввины находят учение Христа безнравственным, то почему они не убедят в этом христиан и все человечество, нравственно ли равнодушно взирать, как их братья по разуму верят в «нагромождение глупостей и несуразностей, в чем нет никаких высоких идей»? В противном случае, почему никто еще из еврейских ортодоксов не признал своей ошибки в оценках Иисуса Христа и Его учения? Почему за всю историю ортодоксального иудаизма, в отличие от тех же Римских пап, неоднократно официально извинявшихся от имени Церкви за преступления инквизиции, антисемитизм и пр. (см.
