— Бросил… больного… одного.
Мерцающие снежинки легонько терлись о стекло.
Позади лились чужие слезы.
— Брат, — твердо сказал Крис. — Мне от твоих слез и вины больно. Ты меня держишь. Отпусти. Последняя мысль не умирает.
— Лучше бы ты меня проклял.
— Не судите… — сказал Крис.
— Дима… Это не ты.
Крис развернулся, улыбнулся.
Тоненький хрупкий мальчишка стоял перед Братом.
— Попросили, — одними губами выговорил Крис.
— Передай привет, — сказал Брат. — Пусть успокоится.
* * *
— Не судите… — повторил Крис, садясь в машину.
Водитель покосился на него в зеркало заднего вида, завел двигатель.
— Чего такой злой? — спросил он.
— Разгадал, — задумчиво произнес Крис. — И вроде — слабость человеческая, мякоть, чернота вокруг косточки, но понял…
— Погодка-то, — поморщился водитель. — Слякоть.
— Потеплело.
Молча миновали развязку, поднимая волны грязной воды и крошева, ряды неоживших еще магазинов, желтую станцию метро…
— Не сообразил бы, — хлопнул себя по коленям Крис. — Не разобрался бы, кто к нему пришел, спутал бы… И все.
Водитель предпочел промолчать.
* * *
Так было всегда, сколько он себя помнил. Звонил телефон. Где-то в черноте ночной прихожей звонил телефон.
По утрам Крис пытался заниматься уборкой. Бродил по квартире с замшевой тряпочкой и стирал пепел с подсвечников, зеркал и картин. Отводил в сторону паутинные занавеси и подвязывал розовыми ленточками от конфетных коробок. Перебирал пуговицы, собранные в банке из-под мармелада. Раскладывал на столе стеклянные бусы и обмахивал метелочкой фарфоровых кошек и пастушек. Старую скрипучую раскладушку сгибал в три четвертины и ставил к стенке. Раскладушка кряхтела, но поддавалась. С нее сыпались пружины.
Негритенок спал на диване, залакированный черным густым лаком. Крис проходился метелочкой и по его худой спинке. Менял свечи, собирая огарки в замшевый мешочек. Ставил новые, соблюдая порядок цветов: черную через белую. Венчальные свечи и бумажные венки сгребал в угол.
Чище не становилось. Отовсюду сыпались новогодние измятые звезды, старые альбомы, открытки, рваные перчатки, пропахшие духами, фетровые шляпы с голубиными перьями…
Крис откладывал тряпочку и метелку. Ничего не поделаешь…
Садился у окна, заварив себе в лазурной огромной кружке желтый китайский чай. На подоконнике жил игрушечный деревянный домик, окруженный хрупким заборчиком. За заборчиком зеленели крошечные капустные кочаны, качался подсолнечник.
Хозяин домика, солдатик в красно-синей форме царских полков, иногда выходил на крылечко выкурить трубочку и поболтать о том, о сем.
